Гордость и предубеждение (др. перевод)

Остин Джейн

– Но, дорогая моя сестра, если даже представить, что все получится наилучшим образом, то смогу ли я быть счастливой, выйдя замуж за мужчину, все сестры и друзья которого хотят, чтобы он женился на другой?

– Сама решай, что делать, – ответила Элизабет, – и если после серьезных размышлений ты приходишь к выводу, что страдания, вызванные проблемами в отношениях с его сестрами, преобладают над счастьем быть его женой, то я настоятельно рекомендую тебе отказать ему.

– Как ты можешь такое говорить? – сказала Джейн, едва улыбнувшись. – Ты же прекрасно знаешь, что как бы меня не подавляло их неодобрение, все равно я не колеблясь выйду за него замуж.

– Вот уж не ожидала от тебя такого! Ну, раз так, то можешь не рассчитывать на мое сочувствие в этом деле.

– Но если этой зимой он больше не вернется, то моего мнения никто и не спросит. Мало ли что может случиться за полгода!

Элизабет

пренебрежительно отвергла такое предположение. Эта мысль казалась ей лишь желанием Кэролайн, за которым скрывался ее собственный интерес, и она ни на минуту не могла представить себе, что такое желание – как откровенно или хитроумно оно было бы выражено – действительно могло повлиять на молодого человека, столь независимого от кого-либо.

Она приложила все усилия, чтобы донести до сестры свои мысли по этому поводу и вскоре с удовольствием увидела, что ее старания произвели хороший эффект. Джейн больше не чувствовала себя подавленной, и у нее постепенно появилась надежда (которая иногда слабела от неуверенности в его любви), что Бингли еще приедет в Недерфилд и выполнит все пожелания ее сердца.

Они сошлись на том, что миссис Беннет должна узнать только об отъезде общества и ничего – о поведении указанного джентльмена. Но даже такие короткие сведения не на шутку ее расстроили, и она все убивалась из-за того чрезвычайно неприятного обстоятельства, что девушки уехали именно тогда, когда между ними и ее дочерьми сложились такие дружеские отношения.

Раздел XXII

Беннеты пригласили на обед Лукасов, и снова большую часть дня мисс Лукас любезно выслушивала мистера Коллинза. Элизабет попутно поблагодарила их. «Это сохраняет ему хорошее настроение, – сказала она, – и я несказанно вам благодарна». Шарлотта заверила свою подругу, что она рада предоставить такую услугу и пожертвованное им время окупится сторицей. С ее стороны это было очень любезно, но доброта Шарлотты достигла большего, чем могла себе представить Элизабет: она была направлена на то, чтобы обезопасить ее от новых ухаживаний мистера Коллинза путем их направления в свою сторону. Вот такая была задумка мисс Лукас; и все признаки были настолько благоприятными, что во время их расставания вечером она почти не сомневалась в успехе, если бы только мистеру Коллинзу не надо было уезжать так скоро. Но здесь она не учла эмоциональности и независимости его характера, потому что именно эти черты позволили ему с достойным уважения хитроумием выскользнуть из Лонгберн-Хауса на следующее утро и поторопиться в Лукас-Лоджау, чтобы броситься ей в ноги. Мистер Коллинз всячески пытался выскользнуть так, чтобы не быть замеченным при этом своими кузинами, ибо убежден был, что если это не удастся сделать, они сразу же разгадают его план, а он не хотел, чтобы об этой его попытке стало известно еще до того, как она увенчается успехом. Хотя он и чувствовал себя достаточно уверенно, потому что Шарлотта радостно отвечала на его ухаживания, все же после неудачи в среду некоторые сомнения присутствовали. Однако встретили его удивительно хорошо. Мисс Лукас, увидев из окна комнаты на верхнем этаже, что мистер Коллинз приближается к дому, тут же оказалась внизу, чтобы совершенно случайно встретить его на аллее. И «встретила» она там столько любви и красноречия, хотя на это даже и не смела надеяться.

Они решили все к обоюдной выгоде настолько быстро, насколько им это позволили длинные речи мистера Коллинза; а когда они вошли в дом, тот начал горячо молить ее назвать день, когда ему суждено стать счастливейшим из смертных. Девица же, уклонившись пока от ответа на эти назойливые просьбы, отнеслась, однако, к его будущему счастью вполне серьезно. Глупость, которой мистера Коллинза щедро наделила природа, лишила его пылкие признания совершенно всякого шарма, поэтому любая женщина была бы просто не в состоянии долго их выслушивать, и мисс Лукас, которая согласилась на его предложение исключительно из-за бескорыстного желания заполучить для себя мужа, было безразлично, когда именно она его получит.

Они быстренько обратились к сэру Уильяму и леди Лукас, чтобы получить их согласие, и те дали его с радостной готовностью. Даже благодаря своему нынешнему положению мистер Коллинз был очень подходящим женихом для их дочери, которой они могли дать лишь небольшое приданое, а его перспективы разбогатеть в будущем были вполне реальными и недвусмысленными. С большей, чем когда-либо, ревностью леди Лукас сразу же начала прикидывать, сколько примерно лет осталось жить мистеру Беннету, а сэр Уильям выразил свое твердое убеждение, что, когда мистер Коллинз станет владельцем имения Лонгберн, ему и его жене будет

крайне уместно нанести визит в Сент-Джеймс. Короче говоря, вся семья была в восторге от такого события. У младших девушек начала появляться надежда показаться при дворе на год или два раньше, чем они надеялись, а юноши лишились своих опасений, что Шарлотта так и умрет старой девой. Сама Шарлотта вела себя более или менее спокойно. В целом она чувствовала себя удовлетворенной. Конечно, мистер Коллинз не был ни умным, ни приятным, общение с ним только раздражало и наводило скуку, а его страстная любовь к ней явно была мнимой. Но все равно – это был ее будущий муж. У нее никогда не было высокого мнения ни о мужчинах, ни о замужестве, и брак всегда был ее целью. Он представлял собой единый благопристойный способ материального обеспечения для молодых женщин с хорошим образованием, но плохим приданым. Личного счастья он не гарантировал, но был для них самым приятным способом защититься от нищеты. И вот эту защиту она наконец-то себе обеспечила; и теперь, в возрасте двадцати семи лет, далеко не красавица, она поняла, что ей повезло чрезвычайно. Обстоятельством менее приятным должно было стать удивление, которое это событие должно было вызвать у Элизабет Беннет, чью дружбу Шарлотта ценила больше, чем чью-либо. Элизабет непременно удивится и, возможно, даже обидится на нее, потому что такое пренебрежение бесспорно затронет ее чувства, несмотря на ее твердый и окончательный отказ. Поэтому Шарлотта решила сама ей обо всем рассказать и поэтому приказала мистеру Коллинзу никому ни о чем не намекать, когда тот вернется в Лонгберн, чтобы пообедать. Он с готовностью пообещал хранить тайну, и это стоило ему больших усилий, так как любознательный интерес, возбужденный его длительным отсутствием, прорывался после его возвращения такими прямыми вопросами, что ему понадобилось проявить незаурядную изобретательность, чтобы избежать таких же прямых ответов. Для мистера Коллинза это был акт самоотречения, потому что ему ужасно хотелось всем рассказать о своем удачном флирте.

Поскольку путешествие его должно было начаться слишком рано, чтобы увидеться с кем-то из семьи, церемония прощания состоялась тогда, когда женщины собирались ко сну; миссис Беннет очень вежливо и сердечно сказала, что будет очень рада снова принять мистера Коллинза в Лонгберне, если тот когда-нибудь окажется поблизости по каким-то делам.

– Уважаемая госпожа, – ответил он, – я очень благодарен за это приглашение, потому что именно его и надеялся получить; можете быть уверены, что я воспользуюсь им при первой же возможности.

Все остолбенели от удивления, а мистер Беннет, который вовсе не желал скорейшего возвращения мистера Коллинза, тут же сказал:

– А может, не стоит раздражать леди Кэтрин, милостивый государь? Возможно, вам лучше пренебречь родственными связями, чем иметь риск вызвать недовольство своей покровительницы?

– Милостивый государь, – ответил мистер Коллинз, – я очень благодарен вам за это дружеское предупреждение, поэтому можете не сомневаться, что я не буду делать таких важных шагов без согласия на то ее светлости.

– Осторожность вам отнюдь не помешает. Рисковать можно чем угодно, но не ее хорошим к вам отношением; поэтому, если вы увидите, что ваше желание нанести нам новый визит может вызвать недовольство ее светлости, – а это я считаю вполне вероятным – лучше сидите себе дома и довольствуйтесь тем, что если вы не приедете, мы не очень обидимся.

– Поверьте мне, милостивый государь, ваше добросердечное внимание побуждает меня к еще большей благодарности; даю вам слово, вскоре я пришлю вам благодарственное письмо за всю вашу доброту и за все другие проявления уважения ко мне во время моего пребывания в Гертфордшире. Что касается моих прекрасных кузин, то, несмотря на то, что мое отсутствие будет недолгим, я все равно хочу пожелать им здоровья и счастья, не делая при этом исключения и для моей кузины Элизабет.

Ответив ему с должной учтивостью, женщины удалились; все они одна не менее другой были удивлены тем, что мистер Коллинз подумывал вскоре вернуться. Миссис Беннет поняла это как его желание сделать предложение кому-либо из ее младших дочерей и подумала, что, возможно, ей придется уговаривать Мэри принять его предложение. Последняя расценивала его способности гораздо выше, чем другие девушки; в его рассуждениях была солидность, которая часто ее поражала. Она, правда, отнюдь не считала его умнее себя, и ей казалось, что, движимый ее примеру к чтению и самосовершенствованию, он со временем мог бы стать приятным компаньоном. Но на следующее утро всем надеждам такого рода пришел конец. Вскоре после завтрака к ним зашла мисс Лукас и в беседе с глазу на глаз с Элизабет рассказала ей о вчерашнем происшествии.