Гордость и предубеждение
Шрифт:
– Почему? – лицо Уилла перекосилось от злости к барону. Почему он такой сердобольный? Почему ему не все равно, когда здесь, на сидении умирает его друг? Какое ему дело до низкого офицеришки?
– Уильям! – рука барона легла на его плечо и сжала до боли, встряхивая. – Сейчас же! Это не обсуждается!
Это немного привело того в чувство, он встал и пошел за бароном. Картер сидел, точнее, полулежал, опираясь на своего слугу. Дышал он также тяжело, как и Одри, однако выглядел лучше. Тонкая струйка крови вытекала из оголенного пробитого плеча, сюртук висел на одном рукаве,
– Господа, - выдохнул Картер, слабо улыбаясь, но не теряя своей омерзительности. – И мистер Томсон здесь… А я думал, что мы не берем свидетелей… Полагаю, что вы пришли добить меня. Что ж, мой слуга молчать не станет…
– Мистер Картер, я человек высокой чести, чего не могу сказать о вас, и как истинный джентльмен, я собираюсь вам помочь, поскольку я полагаю, что вы не в силах сидеть на лошади. Поторопитесь, принимая решение, мой друг чувствует себя намного хуже вас, - отчеканил барон Оранский, с гневом и откровенным презрением смотря сверху вниз на офицера.
– Полагаю, что мне стоит принять вашу помощь… Чарли, помоги мне встать, - слуга засуетился, пытаясь поднять хозяина, но тот был слишком слаб, хотя и храбрился.
– Вам понадобится помощь врача, - сказал барон, подходя ближе и помогая Картеру наконец подняться. – Вы можете идти?
– Теперь я обязан вам?
– прохрипел Картер, кривя лицом от боли.
Уилл двигался впереди них, поскольку не хотел видеть лица Картера, ведь в их плане Уилл не должен был выходить из коляски. Тот наверняка прикидывает в голове, как бы выйти из данной ситуации победителем. Уилл не понимал, зачем его заставили идти, но теперь он боялся возвращаться назад в коляску.
– Я надеюсь лишь, что вы больше никогда не побеспокоите моих друзей своим присутствием, - отрезал барон. Они медленно приблизились к коляске барона и аккуратно погрузили туда мистера Картера, который недовольно закряхтел, усаживаясь и прижимая руку к плечу. Уилл кинул взгляд на Одри и его передернуло. Капли пота катились по его лицу.
– Чарли, отправляйся с лошадьми и скажи, что я приеду позднее, наплети что-нибудь, я не знаю, - раздраженно выкрикнул он, отталкивая слугу, который хотел помочь ему сесть удобнее. Очевидно, что собственная слабость раздражала офицера, и он не хотел ее показывать.
Барон пару секунд смотрел на него, затем повернулся к Уиллу.
– Мистер Томсон, я поеду в своей коляске и советую вам отправляться за мной с лошадьми, поскольку мистер Адамсон может быть очень расстроен подобной ситуацией, - тихо сказал он. Не дожидаясь ответа Уильяма, он забрался в коляску и приказал трогать. – И побыстрее!
Уильям остался один на один со слугой у тихого ручья. Как только топот копыт лошадей затих вдали, в это утро вторгалось только тихое фырканье их лошадей, да почти бесшумное журчание ручья. Чарли, если Уилл правильно помнил его имя, переминался с ноги на ногу. Затем повернулся к молодому человеку и, отвесив быстрый небрежный поклон, устремился к лошадям.
Томсону стоило больших усилий сбросить оцепенение. Он также поспешил к лошадям, оседлав свою и взяв поводья коня Одри. Быстро таким образом он скакать не мог, однако подстегивал лошадей, пока они не достигли города. В этот час улицы уже были полны торговцами и покупателями, потому тут его путь замедлился. Он знал, что барон Оранский остановился в гостинице, поскольку прибыл специально на свадьбу Адамсона. Внутри Томсона клокотали различные чувства – от ужаса до злости. Он спешился, кинув поводья в руки лакею, и поспешил внутрь. Коляска стояла у дверей, и от нее тянулся тонкий, почти незаметный след красных капель.
Внутри его билась мысль, что если бы они не стали ждать Картера, то Одри получил бы помощь намного раньше. И еще одна, заставлявшая волосы подниматься дыбом – если Одри умрет, он убьет Картера.
Барон остановил его на втором этаже в своих комнатах, не дав пройти в спальню, хотя он и рвался. Дверь из почерневшего от времени дерева скрывала от него происходившее в комнате.
– Скажите, умоляю, что врач уже приехал? – с мольбой в голосе повернулся к Оранскому Уилл.
– Да, он уже осматривает мистера Одри, - коротко отозвался тот. – Мистер Томсон, пожалуйста, присядьте, - он налил из графина немного бренди и протянул юноше. – Выпейте.
Тот залпом опрокинул в себя стакан и скривился. Внутри мгновенно разлилось тепло, которое столь обманчиво значило успокоение. Но Уилл не хотел успокаиваться. Только сев, он тут же вскочил и принялся мерить шагами крохотную комнату. Барон молчаливо наблюдал за ним, медленно потягивая свой стакан.
– А этот? Тоже здесь? – неожиданно замер Томсон. – Вы же не…
– Я не знаю, в чем вы меня обвиняете, но мистер Картер уже получил медицинскую помощь и отправился обратно, поскольку его рана была незначительной. Дела мистера Одри… - он сделал паузу, однако не стал продолжать. Уилл все додумал сам.
Раз врач находится там так долго, очевидно, что рана серьезная, а значит, жизнь Генри и правда может висеть на волоске. Как джентльмен, Оранский не мог давать пустых обещаний. Уильям снова затрясся, запуская дрожащие пальцы в волосы и взлохмачивая их. Его невероятно бесило, что он ничем не может помочь и вынужден ждать здесь.
Неожиданно дверь открылась. На пороге показался дорожный мужчина с пушными усами и в очках. Он тяжело вздохнул, вытирая красные от крови руки.
– Господа, жизнь этого джентльмена вне опасности, - объявил он, и Уилл тут же метнулся в комнату, только случайно не сбивая врача с ног.
Генри лежал на кровати, верхняя часть тела была обнажена и туго перевязана бинтом. На столике лежали окровавленные тряпки и полотенца, а в маленькой пиале виднелась сплющенная пуля. Генри был без сознания, и Уилл не решился его трогать, но дышал спокойнее, хотя и был весь в поту.
– Молодой человек, - укоризненно произнес мужчина. – Вы не дали мне закончить. Я дал ему морфия, и теперь он проспит до вечера, однако жить или не жить – зависит только от него. Пуля глубоко вошла в тело, и он потерял много крови, потому пусть пьет больше жидкости и не встает минимум неделю. Я рекомендую месяц. Позвольте откланяться.