Горец-защитник
Шрифт:
— Как и я. Однако она заставила меня дать клятву, что я передам их вашей семье, если она не сможет заботиться о них сама.
— Хорошо. Так мне их забрать?
— Если Старая Бега отдаст их.
— Так вы оставите их у себя?
— Почему вы так удивлены? Я люблю детей. А эти малыши мне нравятся. А Старая Бега уже отвела им место в своем сердце. Я только лишь хотел убедиться, что, как бы ни обернулось дело, они найдут приют в вашем доме. А теперь идите. Кое-кто здесь осмелел и направляется к нам. А ваш маскарад никого не обманет.
В следующую минуту собеседник Саймона исчез. Он вышел из ниши и направился прямо
При приближении Саймона люди вокруг Хэпберна почтительно расступились, что показалось ему несколько забавным. Его репутация слуги короля или, как называли его многие, ищейки короля, многих заставляла изрядно поволноваться.
— Итак, сэр Саймон, король пустил вас по следу предателей, не так ли? — спросил сэр Хэпберн.
— Вы правы, — ответил Саймон, про себя отметив, что этот человек или безрассудно смел, чтобы сразу брать быка за рога, или невиновен. Интуиция, однако, подсказывала, что лучше следует отдать предпочтение первому их двух предположений. — Я подумал, что вам, вероятно, известно, куда могла скрыться ваша невеста. Как будущий муж вы, возможно, знаете некоторые из секретов ее семьи и поможете нам ее отыскать.
— Что ж, полагаю, она может скрываться там же, где и остальные члены ее клана.
— Вы полагаете? Если девушка собиралась участвовать в заговоре против короля и заколоть человека, вам следовало догадываться о ее планах.
Саймона порадовал злобный огонек, который загорелся в глазах Хэпберна.
— Вы наверняка провели некоторое время в Эйгбалле?
— Так и было. — Хэпберн вздохнул, одарив собравшихся вокруг печальной улыбкой. — Эти люди очень скрытные. Мне показалось довольно странным, что они не желают всецело принять меня в свой клан как будущего мужа единственной дочери лэрда. Теперь я понимаю, что они не хотели рисковать. Я мог бы разоблачить их планы и выяснить, где их тайные убежища.
— Возможно, они прониклись бы к вам большим доверием после свадьбы?
— Возможно. Илзбет двадцать один, время для замужества упущено. Ее отцу следовало принять меня с распростертыми объятиями, особенно учитывая мое положение в обществе. Но у меня возникало такое ощущение, будто сэр Кормак не доверял мне. Будто я собирался его ограбить!
Он рассмеялся и покачал головой.
«Возможно, сэр Кормак чувствовал в тебе угрозу не только для его дочери, но и для всего клана», — подумал Саймон.
— Вы знали, что в ваши края прибыл кузен короля, один из его любимцев?
— Нет. Мы не встречались, даже ночлега он у нас не просил. Я предположил, что он прибыл следить за Армстронгами, ведь всем известно, как они опасны. Поэтому беднягу и закололи, бросили гнить среди чертополоха.
— Снова предположение. А предположения — опасная это штука.
Саймон задал еще несколько вопросов и отошел, не обращая внимания на перешептывания у себя за спиной. Он торопился покинуть двор и хорошенько обдумать разговор с Хэпберном: в каждом произнесенном им слове чувствовалась какая-то фальшь. Однако Хэпберн вел себя умно и не сказал ничего, что могло бы вызвать против него подозрения, зато старался усугубить подозрения против Армстронгов.
Однако больше всего Саймона заинтриговал тот факт, что Хэпберн ни на минуту не сомневался в виновности Илзбет. Он ухаживал за ней несколько месяцев, обручился с ней, но ни разу не выразил сомнений в том, что девушка, на которой он собирался жениться, способна убить человека и замышляла заговор против короля. Кроме того, Хэпберн и пальцем не пошевелил, чтобы лично докопаться до правды, как будто невеста унизила его в глазах света, и ему захотелось отомстить ей за то, что она выставила его дураком. Этот человек вел себя неправильно, и с каждым его словом Саймон все больше убеждался, что Хэпберн увяз в преступлениях по самые уши. И понадобятся время и удача, чтобы доказать, в чем именно он замешан.
Когда Саймон вошел в свой дом, его встретил детский смех. Каким же уютным становится дом, когда в нем присутствуют дети. В гостиной он обнаружил Илзбет и детей, которые затеяли возню прямо на полу. Дети играли с собакой, а кот мирно дремал в кресле.
— Саймон! — крикнула Элен при его появлении и бросилась ему навстречу.
Саймон подхватил девочку на руки. Она обвила его шею маленькими ручками и крепко обняла. Как это хорошо, подумал он, хорошо возвращаться домой, когда тебя так встречают. Любой мужчина мечтал бы о подобной встрече. Саймон поймал себя на мысли, что слишком быстро привык возвращаться домой к своим гостям, и это его встревожило. Он понимал, что видит, какой могла бы быть его жизнь в собственной семье; но, когда Илзбет и дети уйдут, ему будет очень горько. Нужно попытаться отдалиться от них, ограничиться расследованием. Ни к чему предаваться несбыточным мечтам о доме и семейном уюте.
Не сводя пристального взгляда с Саймона, Илзбет встала и оправила юбки. Когда Элен бросилась к нему навстречу, Илзбет заметила, что его взгляд вдруг смягчился, и губы ее тронуло подобие улыбки. Потом лицо Саймона приобрело обычное суровое выражение, словно он вдруг понял что делает что-то не так. Однако Илзбет поняла, что в душе он не такой уж и черствый. Он может держать ее на расстоянии, сколько ему угодно, но ведь он добр к детям. Саймон не отправил ее к королю, где ее посадили бы в сырое грязное подземелье, и где пришлось бы дожидаться, когда он закончит расследование и найдет настоящих убийц. В Саймоне как будто жил еще один человек, которого он в себе старательно прячет. Этот человек очень занимал Илзбет. Ведь именно он пробудил в ней чувства, которых ей еще не доводилось испытывать; желания, которых у нее никогда еще не было. Илзбет твердо решила растопить лед в душе Саймона и помочь ему выпустить на свободу истинного себя.
— Нам нужно поговорить с глазу на глаз, — сказал он, опуская Элен на пол, но девчушка немедленно обняла его ногу.
— После вечерней трапезы и после того, как дети лягут спать, — возразила Илзбет.
— Согласен.
Осторожно освободив ногу, Саймон покинул гостиную. Илзбет подозревала, что он направился в маленький кабинет, где держал свои бумаги и записывал все, что услышал и хотел бы обдумать. Однажды она заглянула в эту комнатку краем глаза. Маленькая, темная; в ней царил просто сверхъестественный порядок. Вероятно, Саймону казалось, что именно такой кабинет должен быть у сурового слуги закона, которым он хотел казаться; но она-то знала лучше. Трудность заключалась в том, что на сей раз ее дело расследовал он. Вот почему он держался от нее на расстоянии.