Горец. Кровь и почва
Шрифт:
На традиционном узком совещании ''сам три у постели'' императора (кстати, на которых и принимались реальные решения) от графского титула мне отвертеться не удалось. Насели с этим на меня сразу и Бисер и Ремидий. Странные люди... лучше бы денег подкинули. На новый мартен в Калуге необходимо где-то полмиллиона опять изыскивать. А Ремидия я уже на эту тему уже растряс и соваться к нему за финансированием, когда он уже вкладывается в мой нефтяной проект как-то не с руки.
Но император решил быть благодарным и хотел поощрить меня сразу за все, но я уперся. Слишком уж такая милость выбивалась из легенды о моей будущей столичной
Тогда Ремидий сказал свое веское слово.
– В Калуге ты уже мой наместник. Вот и быть тебе бургграфом Калуги-на-Вртаве. Согласно должности, - и усмехнулся так ехидненько в усы.
– То есть, отец, Калугу я получаю как бы в лен?
– Не как бы в лен, а в самый настоящий феод. Сын ты мне, в конце концов, или не сын?
– А я теперь получается весь из себя неблагодарный, - скривился Бисер и потянулся за коньяком.
– Можно деньгами, - улыбнулся я.
– Побойся ушедших богов. Ты и так уже миллионер, - подал недовольный голос Молас.
– Погоди, - перебил его император.
– Сколько тебе надо?
– Где-то полтора - два миллиона серебряных кройцеров, - ответил я на голубом глазу.
– И весь металлолом со всей страны.
Вы что думали красивой бумажкой с гербом от меня отделаться?
– Ну, ты наглец...
– выдохнул император.
– На что хоть тебе такие деньжищи?
– Вам рельсы нужны? Листовой металл нужен? Бронеходы нужны? Самолеты нужны? Порох бездымный нужен? Резина нужна? Тротил нужен? Провода электрические?
– перечислил я первоочередные задачи калужской промышленности.
– Ты же рельсы уже катаешь, - утвердил Молас таким тоном, что как бы поймал меня на мошенничестве.
– Катаю, - согласился я с ним.
– Где-то двести километров в год. Как думаешь, Саем, это много или мало? Тем более что все мои договоренности с покойным канцлером князем Лоефортом, надо думать, новое правительство просто похерит.
Чуть не сорвалось с языка ''и император не поможет'', но я вовремя его прикусил.
– Мало, - ответил за генерала император.
– Сейчас все рельсы, что производятся в империи уходят на Горно-Огемскую дорогу. Можно как-либо удешевить производство рельсов? Я тут из ветеранов войны собрался создать парочку-тройку строительно-железнодорожных батальонов. А то пленных скоро отдавать придется.
– Можно, государь, - кивнул я.
– Отдайте мне в концессию Теванкульский угольный разрез на условиях раздела продукции. Сейчас он в государственной собственности. Тогда я смогу направить туда достаточное количество свой техники и резко удешевить производство угля. При этом все постоянные потребители останутся при своих объемах и привычных ценах. Я же увеличу добычу только для калужской металлургии.
Бисер немного подумал, почесал большим пальцем нижнюю губу и высказался.
– Хорошо, готовь указ по угольному разрезу. Я подпишу. Деньги тебе я найду, но не сразу. Сам понимаешь, какое сейчас положение в казне. Кстати с тебя план-график строительства плавильных печей и рельсопрокатных станов и график финансирования на полтора миллиона. И плюс полмиллиона на твою авиацию получишь. Сразу. Работы эти ускорь. Дирижаблестроительную программу придется вполовину сократить - очень уж дорого. Да и нет в ней сейчас острой необходимости. Дирижаблей у нас достаточно для мирного времени.
Молас хмыкнул.
– Я понимал бы еще, Савва, когда ты бы себе дворец построил, а то живешь хуже купца второй гильдии. Право слово...
– Не заработал я еще на дворец, - ответил я и вызвал гомерический хохот собеседников.
Не понял, что я такого смешного сказал?
Глава 9.
И вот наконец-то прозвучали прощальные гудки сдвоенных паровозов, и мы с герцогом отбыли домой, как только в столице закончилось последнее совещание по воздушному флоту, которое провел бывший наследный принц уже в чине вице-маршала авиации. Без присутствия императора. Отпустил Бисер нас в свободное плавание, убедившись, что у Тона командующие эскадрами не забалуют.
Да... в воздушном флоте появились-таки свои генералы. Но чтобы не дразнить армию и морской флот обозвали их маршалами. Остался только один адмирал неба и то, как императорская регалия. А так по-старому чин воздушного флота на один ранг выше морского при одинаковом названии. Соответственно капитан-командор воздушного флота или как их стали чаще называть - командорами неба, стал равен генерал-майору (контр-адмиралу), а вот вице-маршал авиации уже вровень генерал-лейтенанту (вице-адмиралу), а маршал авиации - полному генералу или адмиралу. Для чего пришлось перетрясти всю Табель о рангах. Восприняли это по традиции нормально. Каждый император начинал с того что перетряхивал эту Табель.
Появились у нас и сами генералы, но не летающие. В их ведение отдали отдел первого квартирмейстера воздушного флота (второй квартирмейстер в авиации остался ''небесным'' чином - так, маленькая шпилька Моласу, пусть его ''птенцы'' летать учатся по настоящему); и всю наземную инфраструктуру с ''темной силой'' техников. Пока в авиации генерал один - мной привлеченный граф Гримфорт. Но я уверен, что не долго нам осталось ждать их появления и в воздухоплавательных эскадрах. Командоры в чинах формально не повысились, но с удовольствием восприняли новость, что будут командовать настоящими генералами.
Принц Тон, простите, герцог Тон был своей карьерой удовлетворен. Формально он исполнял должность начальника главного штаба воздушного флота при адмирале неба, но фактически будет командовать всем воздушным флотом. Императору не разорваться.
При нашей личной встрече я не стал Тону напоминать о своем участии в его судьбе на переломе эпох, но по паре его оговорок понял, что Тон об этом откуда-то уже знает и мне за это благодарен. (По крайней мере, ленточку Солдатского креста он с гордостью носит в петлице). Выразилось его благодарность в молниеносном подписании подготовленных мною инструкций и приказов, а - главное - оргштатной структуры авиационной эскадры с ее наземными производственными мощностями и учебными подразделениями. А также развития аэродромной и летно-подъёмной воздушной почтовой службы императора. Самолёты для которой заказаны мне еще императором Отонием Вторым.
Но самое главное, этот аристократ из аристократов, не моргнув глазом, подмахнул мне разрешение брать на лётно-штурманскую учебу лиц из всех сословий всех народов империи, при подходящем образовании и в соответствии с требованиям по здоровью. И с первым лётным чином давать им личное дворянство. А это уже существенный прорыв в сословном обществе. Авиация стала в перспективе мощным социальным лифтом для грамотных и упорных простолюдинов. Я сам им образец для подражания как можно в империи взлетать из грязи в князи. Воздухоплавание таких социальных лифтов не предусматривало из-за царящих в нем старых флотских традиций.