Горелый магистр
Шрифт:
Но внешне всё было чинно и благородно. Девочки души не чаяли в любимом педагоге, сам Герман, проводил с ними дополнительные занятия и все были счастливы.
Но проблемы со странным воспитателем затмевались другими. Вокруг и внутри лагеря шла какая-то нездоровая суета. Например, у завхоза лагеря — Петра Запорожского, вдруг появилась пара помощников — крепких парней лет двадцати пяти, с очень специфическим взглядом, а на дороге, ведущей в город, вдруг стали появляться машины, припаркованные в разных местах. Для каких-то своих целей, Комитет очень
Солнечная и жаркая погода неожиданно сменилась на облачность, а за ней вдруг зарядили дожди. Пионерия сидела по палатам изредка пробегая между корпусами в кружковую комнату или столовую.
А Александру даже нравилось заниматься под дождём. Тело не перегревалось, и можно было нагружать его по полной.
По планам, после тренировки под проливным дождём, у Александра был горячий чай, и постижение высот энергетики, с очередным учебником. Чайник он купил в Симеизе, хотя пришлось постоять в очереди, книжка ждала на столе, и по его мнению ничего в мире не смогло бы нарушить его планы.
— Сашка! Мечник! — Запыхавшийся мальчишка из третьего отряда Павел Неверов, догнал его в холле корпуса. — Витька Игнатов простил тебе передать, что Сокольский ещё перед дождём ушёл на вторую террасу заниматься, и так и не вернулся. Мы туда бегали, но там камень сдвинут. Не пройти. Дорожка просто забита камнем. И начальника лагеря нет, а у нас в корпусе только Катя.
— Так. — Александр прикрыл глаза. — Беги к завхозу, расскажи ему то, что рассказал мне. Там будет пара таких ребят молодых, им тоже расскажи всё. Ты понял? — Саша заглянул в глаза мальчишке.
— Он не один туда пошёл. — Тихо совсем произнёс Павлик. — Там пять девчонок. И из вашего отряда есть и из нашего.
— Ясно. — Саша как всегда перед принятием решения постарался развернуть картину внутри себя. — Тогда я проберусь на террасу, по стене, а ты скажи завхозу, чтобы начали пробиваться через стену.
— Ты не пройдёшь. — С каким-то отчаянием в глазах произнёс мальчишка. — У меня папа альпинист, я с ним на стене много раз был.
— Как по проспекту. — Бросил ему Александр, и развернувшись, вышел под дождь.
От четвёртой террасы до второй, было всего метров десять, но по мокрым камням, и в дождь. Насколько он погорячился Александр понял, когда пришлось обходить торчащий валун понизу, применяя все навыки скалолазания, и только что зубами не вцепляться в малейшие выступы чтобы не сорваться вниз, на камни острые словно ножи.
Дождь лил не переставая, грохотал гром, но чем ближе Саша подбирался, там всё яснее и яснее слышал какой-то заунывный речитатив, и видел голубоватые сполохи, словно от электросварки. Наконец он зацепился кончиками пальцев за острую кромку камня на самом бортике террасы, и осторожно поднял голову.
В центре площадки стоял воспитатель Герман Сокольский, рисующий в воздухе какую-то фигуру, а под ногами у него сверкала всеми оттенками синего и фиолетового цветов пентаграмма, в лучах которой лежали пять девочек, головами к центру, и раскинув руки так, что они касались друг друга образуя ещё одну звезду. И на стене рядом с заваленным входом, тоже ярко светился знак, но уже понятный. Крылатый меч острием вниз.
Поскольку Герман стоял к Александру почти спиной, тот окончательно взобрался на террасу и мягко ступая босыми ногами практически беззвучно подошёл к вожатому.
Удар, которым он полчаса назад, таки сломал колоду на спортгородке, бросил некромага вперёд, но тот, удивительно быстро сориентировавшись, перекатился прямо по пентаграмме, вскочил, развернулся и кинулся в бой.
Полевой комтур двадцать третьей прецептории, разведывательного ландграфства Великого Ордена Феникса, не в первый раз выполнял миссии на территории Советской России. Сам родом из семьи иммигрантов, он свободно владел русским языком, впрочем, как и десятком других. Но эта миссия должна была стать последней в карьере. Звание полевого комтура — иными словами бригадного генерала не предполагает личного участия в операциях.
Звание и орден Феникса второй ступени ему присвоили за материалы по Советской космической программе, которые он добыл. Приказ об этом он получил с последней почтой, как и приказ срочно возвращаться.
Обычный канал эксфильтрации был через Батуми, от которого до границы с Турцией были считанные километры. Но то ли Турция в очередной раз взбрыкнула, то ли у руководства были другие резоны, но в этот раз эвакуацию было решено провести из Крыма.
Герман достаточно легко смог устроиться воспитателем в летний лагерь Энергетик, и оставалось лишь дождаться прибытия Драгонфлая — новейшего разведывательного самолёта Евросоюза, который не засекали советские радары, и в тёмном небе, он мог совершенно безнаказанно проникать на территорию СССР на всю глубину дальности полёта.
Но Герман решил не просто так уйти, а уйти подняв свой ранг как минимум на ступень. Для этого требовалось сжечь заживо в пентаграмме, нескольких одарённых, и комтур без труда нашёл и буквально покорил пять дур, готовых ради выдуманных им секретных техник, тайно покинуть свои отряды и прийти на террасу. Вторжения со стороны он не боялся так как тропа была надёжно залита камнем, и оставалось только закончить знак, дождаться пока жизнь покинет жертвенные сосуды, и улететь из этой ужасной страны навсегда.
Комтур ещё раз бросил взгляд на знак начертанный на скале, для ориентации экипажа летающего корабля, и вернулся к начертанию пентаграммы.
Удар в спину, был не только неожиданным, но и настолько сильным, что укреплённые кости мага хрустнули. Повреждённый позвоночник не особо сковывал движения Германа, но всё же замедлял реакцию, и самое главное, мальчишке удалось остановить завершение пентаграммы, а время уходит, и сонное заклятие скоро рассеется. А значит девчонки придут в себя и самое малое начнут расползаться в стороны сбивая фокус.