Горизонты ада

Шэн Даррен

– Наконец-то! – сказала она с облегчением, когда я ступил на лестничную площадку. – Тысячу лет жду тебя тут. Еще десять минут, и я бы… Что с тобой такое, черт возьми? Выглядишь так, будто тебя пропустили через шредер.

– Если бы… – поморщился я.

Присцилла поспешила ко мне.

– Давай ключи, – произнесла она приказным тоном, затем открыла дверь и помогла мне зайти.

Я мечтал рухнуть в постель и заснуть, но Присцилла не позволила. Уговорила меня пойти в ванную комнату и раздела до трусов, прежде чем я сообразил, что происходит. Потом с помощью губки

промыла самые серьезные порезы и ссадины на моем теле. Это могло бы возбудить, если бы каждое прикосновение губки не заставляло меня морщиться от боли и чертыхаться.

– Почему бы тебе просто не пройтись по мне теркой для сыра? – прорычал я.

– Не будь таким нюней, – спокойно ответила Присцилла. – Это следует сделать. Вообще-то, тебе не мешало бы показаться врачу. Могут быть и внутренние повреждения.

– Нет ничего.

– Ты этого знать не можешь.

– Я рискну. Три дальше.

Потом пришла очередь антисептика. Мой рев наверняка был слышен в Зимбабве. Затем в дело пошли бинт и пластырь. После этого Присцилла надела на меня халат, провела в гостиную, где усадила на диван, и отправилась в кухню варить кофе.

– Тебе бы в медсестры податься, – пробормотал я, когда она вернулась с двумя чашками и села рядом.

– И видеть каждый день хнычущих детишек вроде тебя?

– Если бы тебя поколотили так, как меня…

– Не можем же мы все быть большими храбрыми мальчиками, которые решают споры кулаками, так ведь? Давай я догадаюсь. Кто-то оскорбил твою маму?

– Кстати, все произошло из-за тебя.

Она засмеялась:

– Только не говори, что ты защищал мою честь.

– Не совсем. Пара твоих дружков из «Кул кэтс клаба» решила преподать мне урок, чтобы моя нога никогда больше не ступала на их священную территорию.

– Не может быть! – выдохнула Присцилла. – Грязные подонки… Опиши их, я выясню, кто это, и их выгонят из клуба.

Покашляв, я проговорил:

– Нет необходимости. Они больше не сделают ничего подобного.

– Так ты поэтому пропустил наше свидание? – спросила она.

Я тупо посмотрел на нее.

– Предполагалось, что мы вчера куда-нибудь пойдем, – прибавила Присцилла. – Ты обещал позвонить.

Я виновато улыбнулся:

– Прости, забыл.

Она дала мне легкий подзатыльник:

– Ты негодный сын шелудивой дворняжки, Альберт Джири! Мне следовало оставить тебя наедине с твоими ранами. Последний раз делаю доброе дело для… – И Присцилла резко поднялась.

– Пожалуйста! – взмолился я, когда она шагнула к двери. – Не уходи. У меня есть кое-что на уме.

– Неужели? – саркастично произнесла она.

Я мысленно решал, сколько могу ей рассказать, и пришел к выводу: только капельку правды.

– Ты слышала про убийство семьи Фурстов?

– Конечно, – кивнула Присцилла. Ее взгляд смягчился. – Это кошмар какой-то. Бедные дети. Того, кто это сделал, следует найти и… – Ее брови поползли вверх. – В некоторых отчетах упоминалось, что один человек выжил – мужчина, пытавшийся спасти мальчика.

Присцилла вопросительно посмотрела на меня, я кивнул. Она закрыла рот ладонью.

– Бретон

Фурст дежурил в «Скайлайте» в ночь убийства Ник. Я посчитал, ему есть что рассказать. Поехал к нему домой, чтобы расспросить его. Прежде чем успел…

Присцилла опустилась на пол и взяла меня за руки, а я кратко рассказал ей о пережитом кошмаре. Она сидела молча, опустив голову. Когда я закончил, она подняла глаза, полные слез:

– Мне очень жаль, Ал…

– Перестань, – улыбнулся я. – Откуда ты могла знать?

– Но я должна была догадаться, что что-то случилось. Я решила, что ты просто меня кинул – подумал, как обычно бывает, что от меня одни неприятности. Господи, как же это, наверное, было ужасно! Тебя избили двое моих друзей… И тут я появляюсь, и… – Она встала. Я поразился, насколько близко к сердцу она все приняла. – Я пойду, а ты выздоравливай, тебе нужен покой…

– Нет, – быстро возразил я, удерживая ее за руку. – Я хочу, чтобы ты осталась.

Она посмотрела мне в глаза, затем произнесла голосом мягче бархата:

– На ночь?

Мое сердце едва не выскочило из груди, но я был не в форме для сексуальных развлечений – ни физически, ни морально.

– Ну, хотя бы на пару часов, – пробормотал я.

Присцилла села на диван, наклонилась и мягко прижалась губами к моим губам.

– Ладно, – вздохнула она, – останусь. Ненадолго. А там посмотрим, как пойдут дела.

– Разумно, – согласился я, затем так же мягко вернул ей поцелуй.

17

В понедельник я чувствовал себя значительно лучше, чем ожидал. Большинство синяков побледнели, и, хотя ныло все тело, вполне можно было терпеть. Легкая зарядка, сытный завтрак, прогулка вокруг квартала быстрым шагом – и к одиннадцати я уже был готов вступить в противоборство хоть с самим Господом. Поскольку до Всевышнего было далековато, я сел в автобус, едущий в направлении Дворца: пришло время повидаться с Кардиналом.

Мне повезло: в его расписании оказалось «окно», и секретарша записала меня на прием на два часа дня. Я прошелся по холлам, где все говорили о Бретоне Фурсте, но практически никто не знал о моем участии в жутком событии. Я интересовался, были ли у Фурста близкие друзья среди гвардейцев, служащих во Дворце, – хотелось узнать о нем побольше, – но никто из тех, с кем довелось поговорить, не знал его лично. Майк, который как раз обедал, сказал, что Джерри и Фурст приятельствовали, но Джерри был на больничном. Майк пообещал попросить его позвонить мне, когда Джерри выйдет на работу.

Когда подошло время приема у Кардинала, я поднялся в его офис, откуда меня провели по коридору к двери, ведущей в его личный спортивный зал. Я приоткрыл дверь: Кардинал занимался один – трусил по беговой дорожке голышом.

– Входи, – произнес он полным дружелюбия тоном.

Переступив порог, я закрыл за собой дверь, откашлялся и отвел глаза.

Кардинал засмеялся:

– Не надо смущаться. Я же не смущаюсь.

– Вы наверняка могли бы позволить себе беговой костюм, – съязвил я.