Горизонты ада
Шрифт:
– Давай в темпе, засранец, – рявкнул он. – Я приехал сюда всего на неделю и хочу потратить на тебя как можно меньше времени.
– Расскажи про Николаса Хорняка. Почему ты меня от него отпугивал?
– Я же говорил, у него есть друзья, которые ему покровительствуют.
– Назови их.
– Нет.
– Ладно, давай на время забудем о Нике. Как насчет Бретона Фурста? Ты послал его за Аллегро Джинксом. Это привело к его смерти. А также его жены и детишек. Не хочешь рассказать, из-за чего они погибли?
– Я к этому не имею никакого отношения, – сказал Кетт. – Я пытался найти пропавшего человека. Я не представлял, что это может
– Откуда ты узнал о нем и Николасе? Кстати, а об Аллегро Джинксе ты откуда узнал?
Он не ответил. Я сел на краю причала и, свесив голову, стал смотреть на свое отражение в воде.
– Прелестное местечко. Часто сюда приезжаешь, Гови?
– Почти каждый год, – с беспокойством ответил он.
– Расскажи все, что я хочу знать, или тебе не придется очень долго сюда наведываться. Как ты думаешь, сколько тебе дадут, если я обнародую все, что знаю? Никто не стал бы поднимать большую волну, если бы речь шла только о Николе и Фурсте, но дети… Люди в бешенстве, требуют крови. Разумеется, им прежде всего нужен киллер, но уверен, что и сообщник сойдет. Ты можешь даже сесть на электрический стул.
Скрип зубов Кетта заглушал даже рев мотора лодки на озере, и я слегка встревожился, что он сотрет зубы до корней. Наконец он произнес:
– Все началось с Чарли Крола.
Я спрятал улыбку и кивнул ему, чтобы продолжал.
– Крол вышел на меня вскоре после того, как в прессе появились подробности смерти Николы Хорняк. Он находился в соседнем номере с ее братом и боялся, что его имя всплывет. Он толком не знал Николаса, находился в городе всего пару дней, они пересеклись в каком-то заведении для геев, один другого подцепил, и они направились в «Скайлайт», желая заняться сексом. Хорняк ночью сбежал, оставив Чарли прикованным к кровати. Его освободил и выпустил охранник. Крол был в бешенстве, принялся искать Ника, но не нашел и уехал из города домой.
– Он ничего не знал об убийстве?
– Нет.
– О чем он подумал, когда имя Николы появилось в газетах?
– Сначала ни о чем, ведь прошла неделя, так что он даже не сообразил, что убийство произошло в ту ночь, когда он был в «Скайлайте». Затем до него дошли слухи, что убили ее неделей раньше, и он сообразил, что, если Николас причастен к ее смерти, это и его может коснуться. Вот почему он мне все рассказал.
– Почему именно тебе? – поинтересовался я.
– Он поспрашивал кое-кого, узнал, что я веду дело. Удостоверился, что может доверять мне, что я не разболтаю.
Это звучало сомнительно, но я не стал цепляться.
– И он указал пальцем на Николаса. Почему ты его не прищучил?
– Еще как прищучил. – Кетт вздохнул. – Именно тогда мне посоветовали не совать свой нос в эти дела. Угрожали моим детям. Мне это не понравилось, но пришлось дать задний ход. Когда ты начал разнюхивать, мне велели с тобой потолковать. Самое мерзкое, что эти сволочи, поддайся им хоть раз, с тебя всю жизнь не слезут.
– Мы все время возвращаемся к так называемым покровителям Ника. Имена, Гови.
– И кончить так, как Фурст? – Он горько рассмеялся. – Если приставишь ствол к голове моих детей и прикажешь говорить, я буду тявкать, как собачонка. В противном случае пошел в жопу.
Досадно, но я не представлял, как могу на него нажать. Как верно догадывался Кетт, я был не из тех, кто может убить ребенка.
– Расскажи про Аллегро Джинкса.
– Я еще до этого дойду, –
– Ты об этом знал? – удивился я.
– Я неплохо знаком с детективной работой, – усмехнулся Кетт. – Затем появилась женщина, которая искала исчезнувшего сына. Вся обрыдалась, просила помочь. Сказала, что у него были проблемы в прошлом, но он вроде бы исправился. Затем вдруг побрил голову, сделал татуировку в виде змей на щеках, разругался с друзьями и связался с какой-то богатой белой девчонкой.
– Аллегро Джинкс, – пробормотал я.
– Я искал его, но, как верно сказала его мать, он исчез. Затем я услышал, что китайца, который делал татуировки, порвали на части как раз перед исчезновением Джинкса. Я сложил два и два и в итоге получил Холодильник. Я знал, что Вами оставляет там много трупов – во всяком случае, если верить слухам, – и пришел к выводу, что это единственный шанс найти Джинкса. Но я не мог просто заявиться в Холодильник и спросить, не мерзнет ли у них где-нибудь Аллегро Джинкс. Требовалось найти кого-нибудь из вашей системы, кому не станут задавать вопросы, кого-нибудь вроде…
– Бретона Фурста, – закончил я за него.
– Я мог и других привлечь, но у меня имелся свежий компромат на Фурста. Он все еще трясся из-за того, что не заявил обо всем, хотя был должен. Им было легко манипулировать.
– Ты встречался с ним лично, – заметил я. – Это ты сглупил.
– Не мог же я все это обсуждать по телефону, – возразил Кетт. – Да и встречались мы в темном кинотеатре, я не думал, что он меня узнает. Выходит, ошибся, раз ты здесь.
– Фурст оставил записку, – сказал я, мысленно анализируя рассказ Кетта. – Итак, ты послал его в Холодильник. Что дальше?
– Ничего. Я услышал, что его убили. Сделал вывод, что все связано и что если кто-то узнает, что я послал его разузнать про Джинкса, то сам окажусь в глубокой заднице. Взял отпуск и смотался из города. Думал, что все осталось позади, пока ты не объявился.
Складный рассказ, хотя я сомневался, что его стоит принимать на веру.
– Как считаешь, Ник позаботился об убийстве Фурста? – спросил я.
– Не знаю, да мне и насрать на это, – ответил Кетт. – Я чувствовал себя скверно из-за того, что случилось с его женой и детьми, – но что я мог сделать? Выступить вперед и рискнуть собственной семьей? Нет уж. На мою долю убийств хватает. Ты, если хочешь, расследуй. Я же, когда вернусь отсюда, займусь менее опасной детективной работой.
– Ты трус, Гови.
– Бретон Фурст тоже был трусом. Вся разница в том, что я живой трус.
Я встал, стряхнул пыль с брюк и прикинул, какая часть его рассказа правдива. Было просто назвать Кетта трусом, и ему было очень легко это признать, но мы оба знали, что он охотился за более крупной рыбой, чем Ник Хорняк, несмотря на опасность для него самого и его семьи. Билл рассказывал мне – и повторял, когда я поносил его начальника, – что однажды Гови забрался на крышу идущего поезда, чтобы снять оттуда двух подростков, обкурившихся какой-то дури, и гонялся за главарем банды, пока не поймал его, несмотря на бомбы в почтовом ящике и нападение на его старшего сына.