Горизонты. Сборник яркой современной фантастики
Шрифт:
Верхняя губа полковника дёрнулась по-волчьи, один кулак непроизвольно сжался. Об этом аббате ходили самые разные слухи, начиная от подкупов и шантажа в политических кругах по всему миру, заканчивая жестокими пытками неугодных в застенках монастыря близ окраин Флоренции.
– Причём аббат будет сопровождать вас на протяжении всей экспедиции в качестве официального представителя Папы.
– Сам полёт не официальный, а представитель официальный, вот тебе раз. Я бы предпочёл отправиться в путь с десятком бешеных гиен, а не с этим маньяком. Куда хоть летим, генерал
– Нет, полковник, всё гораздо ближе. Можно сказать, предстоит прогулка налегке без изнурительных криогенных снов. Путь ваш лежит на Солнце.
Ларден расхохотался от души громким басом, мощные пластины бронированного комбинезона подпрыгивали в такт гоготу. Когда бурной реакции пришёл конец, он вытер волосатыми пальцами выступившие от смеха слёзы и уточнил:
– А полетим мы, как в анекдоте, ночью? Они там в своих кельях с ума посходили?
– Об этом, как упомянул Даниэль, позаботится Его Святейшество.
– Благословение своё перед запуском даст что ли? Или перекрестит на дорожку?
– Не знаю. Может, сам апостол Пётр будет вас сопровождать, но мне было велено подобрать наиболее подходящую кандидатуру и известить о конечной цели космической вылазки. Кроме того, категорически запрещено кому бы то ни было об этом распространяться. Даже твоя команда узнает обо всём, только когда выйдете в космос. А до того момента пусть думают, что летите на Меркурий. Были прецеденты, хоть и редкие. В случае же утечки информации, – генерал грохнул ребром ладони по столу, – пострадает не только моя голова, но и твоя задница, полковник. Запомнил?
– Ей не впервой, – язвительно фыркнул Ингвар.
Кимерс скосил глаза на фотографию, стоящую на краю рабочего стола, где он со своей семьёй проводил один из множества пикников по выходным. Страх – это тоже способ управления.
– Не знаю, как они себе это представляют, и надеюсь, что старые пни ещё не выжили из ума окончательно. Ну, ладно, я всё сделаю, Ник. Только подготовьте подробный список из отставных, кто мог бы меня сопровождать. Нужны только дельные ребята, которые прикроют спину в случае чего. Всё равно гадать, какой козырь припрятан у Папы в складках белой рясы, бесполезно.
Ответом ему был лишь кивок. В глазах Кимерса поселилась тоска.
23 апреля, 2279 год, среда, день
На самом краю стола, прислонившись спиной к стене, сидел высокий курчавый цыган и бесцеремонно ковырялся ножом под ногтями в поисках грязи и остатков еды. Личную гигиену ещё никто не отменял, даже если она носила немного странный характер. Смуглый, жилистый, с большими карими глазами и узким невыразительным ртом на длинном зверином лице, он насвистывал себе под нос никому не знакомую мелодию, и каждый раз в строго определённой последовательности выстукивал каблуком по металлической лавке. Цок, цок, цок-цок, цок-цок. Снова и снова. С другого края в унисон активно звенели ложками по тарелкам.
– Всё жрёте и жрёте, чавалэ, – цыган убрал нож за пояс и ловко спрыгнул с лавки.
– Да, – только и донеслось из-за стола.
– Аи,
– Тогда тебя за бортом оставим, Тагари. – Здоровяк отодвинул пустую тарелку и утер усы бумажным полотенцем из разгрузки. Переглянулся с соседом по столу и заржал. – Гы! Поскачешь за нами в космос на своей хромой кобыле. Жаль, экзоскелета для животного в наличии нет, а то бы ты нам всем показал, як цыган у космосе гарцует на цветастом пони!
– Вот ты отчего такой злой, Андрей? – Тагари воздел руки к небу. – Я же друг! Плохо ты обо мне говоришь. Намишто! Корабль сам вести будешь!
– Да успокойся ты, цыган, – скуластый мужчина в квадратных очках потянул Тагари за руку на лавку, – я ваших склок с рядовым на год вперед наслушался. Хватит. Можно мне хотя бы один вечер провести спокойно?
– Пинн, родной мой. Ты бы шёл в комнату, включал свою штуку на полную катушку, чтобы голограмма на весь корпус разрослась – и копошись! Кто тебе не даёт этого сделать, очкарик? – довольная улыбка показалась из-под пушистых усов.
– Еще раз назовёшь меня очкариком, тыква перекачанная, и именно в твоём экзоскелете откажет система контроля температуры в самый неподходящий момент. Выйдешь в открытый космос, и бон аппети. Вряд ли после разморозки ты сможешь представлять мне угрозу. Вот как это брокколи, – он наколол зелёный шарик на вилку и поднес к носу здоровяка, – вроде и форма при варке не изменилась, а вкус стал даже слаще, богаче. Казалось бы одни плюсы. В чем же тогда подвох? Но подвоха нет. Как и нет ничего живого в этом кусочке. Надеюсь, аналогия ясна?
Пиноккио закончил, закинул брокколи в рот, молча достал из шкафа бутылочку огненно-острого соуса чили и щедро полил им овощи в тарелке.
– А ещё ты можешь зажариться в костюме до золотистой корочки.
– Извини, Пинн, я не подумал, – Андрей стеснительно ткнул невысокого американца итальянского происхождения в плечо пудовым кулаком. Добродушная громадина в три сотни фунтов, лысая и горбатая, виновато сжалась, походя на трусоватого ретривера. Привыкнув выражать свои эмоции и мысли как на духу, он совсем позабыл, что некоторых людей такая манера может озадачить, а других, как это произошло сейчас с Пинном, чересчур сильно зацепить.
Не удостоив собеседников даже мимолетным взглядом, Пинн продолжал жевать, вглядываясь в безжизненную пустыню за толщей стекла. В нём было примерно сто семьдесят пять сантиметров роста и почти восемьдесят килограммов веса. Но если бы не смешные старомодные очки, которые казались окружающим нелепыми, чудаковатыми, он смотрелся бы отнюдь не жалким книжным червём, как сейчас. Особенно на фоне крепкого, накачанного украинца.
Программист по специальности, капитан войск Коалиции, он мог легко усмирить обнаглевшего рядового, обеспечив последнему первоклассный анабиоз на пару-тройку суток с ускоренным размораживанием. После такой процедуры желание грубить старшему по званию обычно не возникает.