Горькая радость
Шрифт:
— Мы можем поговорить, Китти? — вежливо спросил он, появившись в дверях маленькой гостиной, примыкавшей к его кабинету.
Он ожидал, что она будет выглядеть уставшей и замотанной, ведь ее малоприятную работу нельзя было назвать синекурой. Его шпионская сеть донесла, что она исследовала каждую детскую голову на наличие вшей и гнид и тщательно вычистила все отверстия в ребячьих телах — занятия, от которых упорно уклонялся немногочисленный штат переполненного сиротского приюта.
Но Китти словно расцвела и выглядела лучше, чем все последнее время: сине-сиреневые глаза светились энергией, изящные губы сложились
— Да, конечно, — ответила она.
— Выпить хочешь?
— Спасибо, налей мне холодного пива.
Подав ей стакан и подождав, пока она расположится в кресле, Чарлз сел напротив.
— Это пора прекратить, — начал он.
— Что прекратить? — поинтересовалась Китти, с удовольствием потягивая пиво.
— Все эти разговоры. Ты сообщаешь всем и каждому, что мы поссорились, что тебе все надоело, что ты недовольна, как я отношусь к твоим родным.
— Господи, сколько грехов сразу!
— Прекрати себя так вести.
— Ты мне приказываешь?
— Да. Я твой муж.
— А что будет, если я не прекращу?
— Тогда мне придется предпринять определенные шаги.
— Шаги… Какие же?
— Я могу лишить тебя содержания, не оплачивать твои долги, использовать свое влияние, чтобы тебя не брали на работу, даже волонтерскую. Ты моя жена, Китти, — твердо и властно заявил Чарлз.
Но Китти почему-то сохраняла хладнокровие. Она посмотрела на мужа, как на какое-то противное насекомое.
— Ах, Чарли! — с некой долей раздражения воскликнула она. — Не будь таким дураком! Корунда — мой родной город, а не твой. Только попробуй прижать меня и пожнешь бурю. Я могу уничтожить тебя в один момент. Китти Латимер, сестра этой шлюхи Эдды? Да нас обеих тут обожают. Ничего подобного ты не сделаешь, да ты и сам это знаешь. Ты просто меня шантажируешь, чтобы я испугалась и подлегла под тебя. Хрен тебе!
— Ты выражаешься, как шлюха, — буркнул Чарлз, чтобы что-нибудь сказать.
Из глубин его сознания почему-то не выплывали хлесткие реплики. Как же он ее любит! И почему все так неудачно складывается? Это все ее треклятые сестрицы, чтоб им пропасть… Как признать, что он ревнивец и собственник, если подобные чувства никогда не посещали его до того момента, как Китти вошла в его жизнь? До него наконец дошло, что ее сестры — неотъемлемая часть ее жизни и избавиться от них вряд ли получится.
— Да, язычок у меня всегда был острый, — с удовольствием сообщила Китти. — Когда тебе с детства твердят, что ты необыкновенная красавица, невольно хочется послать всех подальше. Я не собираюсь извиняться, потому что ты оскорбил меня. Моя сестра Эдда — цельный и сильный характер, умная и преданная женщина. Ты ее не любишь, потому что она не переносит мужского собственничества. К сожалению, мне этого качества не хватает. Но одно я знаю твердо — Эдда никогда не продаст себя даже за возможность стать врачом. Это означает, что Росон Шиллер хочет от Эдды того, что исключает любой вид купли-продажи. Это союз равных, Чарли, а у нас такого не получается, несмотря на все наши убогие усилия.
Чарлз долго молчал, глядя на жену, которую он любил, но не мог понять.
— Ты вернешься в нашу спальню? — наконец со вздохом спросил он.
— Нет, не думаю.
Внутри
— Все кончено?
— Я этого не сказала. Я, как царица Александра, очень люблю свой лиловый будуар. Это мое маленькое королевство в твоем огромном дворце. Если ты надумаешь прийти ко мне, добро пожаловать в мою постель, но только чтобы заняться сексом. Спать с тобой в одной спальне я больше не буду. И не смей вторгаться в мое царство. Оно мое и только мое. Мне двадцать четыре года, и я хочу самостоятельности. Я мечтаю о детях, но у меня должна быть своя жизнь, а это значит, я и дальше буду работать в приюте, во всяком случае, пока.
— Ну, ты и крепкий орешек.
— Все женщины таковы, когда доходит до дела. Это мужчины вынуждают нас быть стервами. Ну как, договорились?
Чарлз кивнул. В нем боролись два чувства — любовь и ненависть, и он не был уверен, какое из них в конце концов победит…
— Значит, если я захочу сексуального общения, я должен об этом попросить, а вместе спать мы больше не будем. А как в таком случае будет выглядеть наша совместная жизнь?
— Как ты сочтешь нужным. Я буду вести хозяйство, принимать твоих гостей, сидеть с тобой за одним столом, обсуждать новости и семейные дела. Буду хорошей матерью для твоих детей, если Господь будет к нам милосерден и оставит их в живых. Я ничего не забыла, Чарли? Если забыла, можешь мне напомнить, — сказала эта новая Китти.
— Есть ли шанс, что наша прежняя любовь вернется?
Китти засмеялась каким-то странным смехом, царапающим, как осколки стекла.
— Боюсь, что у меня ее не было с самого начала, Чарли. Но ты ее хотел — точнее, хотел меня — и шел напролом, пока я не сломалась. Для меня был возможен только брак — я же не была шлюхой.
Китти усмехнулась, и в глазах у нее заплясали злые искорки.
— Тебе остается только надеяться, мой милый, что я не стану ею и впредь. Ты же считаешь, что у нас это семейное.
«Столько шороху из-за одного неудачного замечания», — думал Чарлз, укладываясь в свою одинокую постель. У него никогда не было близких, и до встречи с Китти он ни к кому не испытывал родственных чувств. Как мог единственный ребенок познать силу и глубину семейных привязанностей, особенно между сестрами-близнецами?
Китти сказала, что он шел напролом и она сломалась. Ее что, принуждали, наступали на горло, всячески истязали? Но это же бред! Думать так — значит недооценивать себя. Чарлз вдруг вспомнил свой первый разговор с Эддой. Она сказала, что Китти очень низкого мнения о себе, причем по вине матери, которая ее чуть не погубила. И почему он тогда не придал этому значения? Вероятно, Эдда обрушила на него слишком много сведений сразу.
Нет, надо быть честным хотя бы с самим собой. Он слышал только то, что лило воду на его мельницу, то есть на покорение Китти. Другое его не интересовало. Он считал, что они с Китти идеальная пара, а Эдда пыталась доказать обратное — и ведь оказалась права! Хотя никто из нас не идеален. И прежде всего ты сам, Чарлз Генри Бердам. И вот результат. Его жена страдает от комплексов, а он ничем не может ей помочь. Она продолжает выполнять супружеские обязанности, но браком это уже не назовешь. Возможно, для нее он всегда был всего лишь не слишком приятным сожительством. Может, потому у нее и случались выкидыши?