Горькие плоды смерти

Джордж Элизабет

– Что плохого в том, что ты привыкнешь? – спрашивал ее полицейский.

– Думаю, ты сам знаешь ответ на этот вопрос, – сказала Трейхир и обвела рукой его дом на Итон-террас.

Линли заставил себя посмотреть на это жилище ее глазами. Дело не в том, что антиквариат в этих комнатах принадлежал его предкам еще тогда, когда не считался антиквариатом, и не в картинах на стенах, не в столовом серебре в серванте или фарфоре в буфете. Само наличие этих вещей подчеркивало разницу между ними. Это был своего рода Рубикон, который, по мнению Дейдры, ни он, ни она не могли перейти.

Взяв шампанское у него из рук, она достала два бокала, а затем извлекла

из холодильника поднос с закусками, чтобы устроить, как она выразилась, «шведский стол».

Сама Дейдра не ела сегодня с утра и рассердится, если он не голоден, сообщила хозяйка. Она разлила шампанское, и они чокнулись бокалами. Взяв руку своего гостя, Дейдра прижала ее к своей щеке.

– Я так рада видеть тебя, Томми! – сказала она. После чего спросила про собаку.

– Ах да, Арло… – вспомнил о песике инспектор.

Он кратко рассказал все, что знал, о том, какую роль играл этот пес в жизни Рори Стэтем, а также о состоянии Рори, которая теперь лежала в реанимации, и о смерти ее подруги, Клэр Эббот. Он объяснил Дейдре, как к нему попала собака Рори, и сообщил о роли Барбары Хейверс в этом деле.

Трейхир была в курсе того, насколько шатко положение у Барбары в Скотленд-Ярде. Линли еще несколько недель назад поведал ей о том, что сержанта Хейверс ждет перевод на север Англии, якобы по ее же «просьбе». О чем он умолчал, так это о своей причастности к недавнему клубку событий – смерти в Кембридже и отравлении в Лондоне, если, конечно, последнее было отравлением. Что, кстати, потребовало от Томаса сделать второй, куда менее официальный, звонок старшему суперинтенданту полиции Кембриджа Дэниелу Шихану.

А все из-за Изабеллы, убедил он себя перед тем, как связаться по телефону с Шиханом. Она столь же упряма в отношении Барбары Хейверс, как сама Барбара упряма в своем желании включиться в расследование, которое не относится к ведению лондонской полиции. Но если упрямство сержанта Хейверс могло, как казалось инспектору, принести положительный результат, то упрямый отказ Изабеллы дать Барбаре пространство для маневра был как будто специально рассчитан на то, чтобы та еще раз оступилась.

В разговоре с Шиханом Линли был честен и не стал ничего скрывать. Наоборот, он сообщил своему кембриджскому коллеге чистую правду. Сержант Хейверс должна расследовать дело о смерти Клэр Эббот, с тем чтобы доказать свою профессиональную состоятельность суперинтенданту Изабелле Ардери, сказал Томас.

А еще, добавил он, это расследование нужно ей для того, чтобы многое доказать самой себе. Она получит возможность действовать в соответствии с указаниями суперинтенданта Ардери: подчиняясь приказам свыше, в то же время следовать собственным инстинктам – в рамках разумного, конечно же.

Дэниел помнил Барбару, что было неудивительно: в свое время, расследуя в Кембридже убийство студентки, они с Хейверс провели несколько дней в его участке, выступая посредниками между тамошней полицией и руководством колледжа Святого Стефана. И как только Линли объяснил, в чем заключается сложность ситуации – одна смерть, одно отравление тем же ядом, два места преступления и третье место, где у первой жертвы был дом, – Шихан согласился в меру своих сил помочь ему в деле привлечения к расследованию Барбары.

Когда такая договоренность была достигнута, ярость Изабеллы, если честно, слегка обескуражила Томаса. Ее вопль – «Инспектор Линли, немедленно ко мне в кабинет!!!» – напомнил ему школьные дни, хотя лично его никогда не вызывали для хорошей взбучки в кабинет

директора, ибо он был образцовым учеником. Когда же суперинтендант не разрешила ему закрыть дверь ее кабинета – дабы ее недовольство стало известно всем, кто находился рядом – он отнесся к их разговору, как к малоприятной неизбежности, которую просто следует пережить.

– Ты намеренно провернул этот сговор вопреки моим распоряжениям! – прошипела начальница. – Черт побери, я не я буду, если не подготовлю бумаги для твоего перевода куда-нибудь на Гебриды!!!

В ответ на мягкую, хотя и абсолютно фальшивую реплику провинившегося полицейского – «Шеф, я представления не имел…» – Ардери схватила карандашницу и запустила ею в него.

– Молчать, черт тебя побери!!! – рявкнула она. – Я разговаривала с Шиханом, он обратился ко мне с просьбой, подготовил почву, а все остальное – история. И все же я заставлю вас выслушать меня, инспектор, причем внимательно! Если вы еще раз проигнорируете мои указания по кадровым вопросам или чему-то другому, я напущу на вас бюро по расследованию внутренних жалоб прежде, чем вы поймете, откуда на вас обрушился удар. Да как вы посмели проворачивать у меня за спиной ваши аферы?! Не говоря уже о возмутительном оправдании ваших действий – якобы ради расследования, которое, между прочим, даже не относится к нашей юрисдикции!..

– Изабелла… – Линли шагнул к двери, чтобы закрыть ее.

– Стой, где стоишь! – рявкнула на него Ардери. – Я не дам тебе сдвинуться с места даже на дюйм, пока ты не выслушаешь меня до конца! Понятно?

Инспектор пристально посмотрел на нее и сделал вдох, чтобы успокоиться.

Суперинтендант, очевидно, заметила это, потому что сказала:

– Не привык к такому обращению? Твоя светлость ни разу за свою карьеру не получала головомойку? Так выслушай же меня. В следующий раз, когда ты посмеешь интриговать, этот раз станет твоим последним. Я здесь старшая. Ты – нет. Это не игра, инспектор. Ваших шахматных фигур здесь нет. А теперь убирайтесь к черту с глаз моих долой!

Линли шагнул к выходу, получив на это разрешение, но вместо того, чтобы выйти, закрыл дверь.

– Убирайся! – снова вспыхнула Ардери.

– Изабелла! – воскликнул он.

– Шеф! – крикнула разъяренная женщина. – Начальник! Мэм! Суперинтендант! Ты когда-нибудь делаешь то, что тебе не хочется делать?

Томас шагнул к ней. Ардери сидела за столом, но он не стал подходить к ней, а просто остановился напротив и тихо проговорил:

– Тебе кажется, будто я занимаюсь самоуправством в делах, которые меня не касаются.

– Чертовски верно сказано.

– Чего ты в упор не видишь, так это что в данный момент от нее никакой пользы.

– От нее никогда никакой пользы.

– Неправда. И сейчас, и раньше. Да, она трудный человек. Ей нужна твердая рука. Она…

– Ты спятил.

– …считает, что способна угодить тебе лишь в том случае, пока держит свои мысли при себе, до последней буквы ограничивая себя тем, что ей было приказано. В результате она действует на таком узком поле, что в ней не остается ничего из того, что когда-то сделало из нее хорошего полицейского, – ее упрямство, ее желание рисковать, немного изобретательности, если тебе угодно. Ей нужно дать возможность доказать себе и вам, что она способна сразу на две вещи: быть отличным полицейским и по-прежнему подчиняться приказу, когда слышит его. Вы знаете это, шеф. Я знаю, что вы знаете, потому что вы сама – отличный полицейский.