Горький шоколад
Шрифт:
— Габриэль, уж мне-то можно не врать, — вкрадчиво пожурил Макс. — После пережитого ты держишься как настоящая солдат Джейн[1]. Давай договоримся: это будут твои последние слезы под крышей моего дома.
— Без проблем, — согласилась она. — Я как раз хотела поговорить об этом.
— Предлагаю отложить разговор до ужина.
— Ужина? — Эль покосилась на плотно зашторенные окна. — Сколько же я проспала?
— Вчера приходил врач, — напомнил Макс. — Я беспокоился о твоем состоянии, должен был убедиться, что твоему здоровью ничего не угрожает. Доктор Кроуфорд сделал тебе укол успокоительного, чтобы дать твоей
— Нужно обязательно взять у него рецепт чудесного укола.
Макс вопросительно вскинул бровь.
— На всякий случай от сердечных травм. — И быстро, пока он не задал следующий вопрос, вернула разговор в нужное русло. — Если ты не возражаешь, я бы попросила разрешения остаться до утра, а завтра смогу выехать. Мне очень жаль, что из-за меня тебе пришлось ввязаться… во все те неприятности.
— Возражаю, Габриэль. — Он подхватил ее на руки, развернулся на пятках и уверенно зашагал к выходу из комнаты, а оттуда — к лестнице и вниз. — Ты никуда не поедешь, пока не решишь, что пришло время.
— Оно пришло, — пискнула она, не в силах справиться с волнением от близости его мускулистой сильной груди. В голове мелькнула малодушная мысль, что она бы могла провести вот так всю оставшуюся жизнь, бессовестно наслаждаясь чувством безопасности. — Я и так слишком злоупотребила твоим гостеприимством.
Почему-то именно сейчас казалось настоящим кощунством перечислять все без исключения злоупотребления, и Эль ограничилась лишь самим фактом их наличия. Одно то, что устроил человек, который по какой-то злой насмешке природы был ее биологическим отцом, могло претендовать на звание «Худшая гостья года».
— Извини за то, что я тебе сейчас кажу, Габриэль, но я не верю ни единому твоему слову. То есть, конечно, допускаю мысль, что говорить глупости тебя вынуждает совесть и какие-то странные атавизмы, но я более чем уверен — уезжать ты не хочешь. — И чтобы сгладить обличительную речь Макс сдобрил слова веселым: — Ну, хотя бы из-за того, что сама признала меня привлекательным.
— Это совершенно разные вещи.
Она негромко вскрикнула, когда Макс усадил ее в кресло в гостиной, прямо перед сервированным столом. От одного вида угощений живот Эль скрутило от голода. На приставном столике справа стояло огромное серебряное блюдо, накрытое серебряной же крышкой. Оставалось только догадываться, что там: фрукты или… голова Айзека Кромби, например.
— Давай сначала поужинаем, — снова попытался увести разговор Макс, но Эль упрямо мотнула головой. — Хорошо, упрямица. Вперед, я готов выслушать твои аргументы.
Он подал ей пиалу с бульоном и не сводил глаз до тех пор, пока Эль не попробовала. Теплая ароматная пища подействовала словно живая вода.
— Мы оба знаем, что я не могу здесь находиться, — сказала Эль. И тут же осознала, как нелепо прозвучали эти слова.
— Поправочка: по какой-то причине, неизвестной мне, так думаешь ты. Я же более чем уверен, что ты должна остаться до момента, пока не прояснится ситуация с твоим поступлением.
— За это время я вполне могу превратить твою жизнь в кошмар. — А вот здесь она ни капли не лукавила.
— У тебя есть еще парочка родственников обремененных финансовыми проблемами и не обремененных совестью?
— Нет.
— У тебя есть проблемы с законом? Работорговля, наркотики, нелегальное проживание
— Нет, но…
— Пожалуйста, отвечай по существу, а все «но» я готов выслушать потом. И ешь, пока не остыло. Иначе не видать тебе десерта как своих ушей.
Эль послушно уплетала за обе щеки, заинтересованно поглядывая на таинственное закрытое блюдо.
— Насколько я знаю, в данный момент дома тебя никто не ждет. — Эту фраза Макс произнес осторожнее предыдущих. — То есть, я хочу сказать, что Айзека Кромби…
— … БВЗ, — подсказала она.
— БВЗ?
— Большая Вонючая Задница. Он мертв. Так ведь?
— БВЗ… надо взять на вооружение. Ты все видела?
— Не знаю, все ли… нет, скорее всего, нет. Потом было много шума — я отключилась. Наверное, это прозвучит неправильно, но мне не жаль его. Нисколько. Думай обо мне, что хочешь, но он заслужил то, что получил.
— Я надеялся на подобный ответ.
— Надеюсь, больше никто не пострадал из-за меня? — В ее глазах плескалось беспокойство, норовившее выплеснуться очередными слезами. — У тебя не буде проблем с полицией?
— С нашей стороны не пострадал никто. И проблем не будет. Нас в том отеле даже не было.
Макс забрал из ее рук пустую пиалу, взамен протянув тарелку с салатом и восхитительно пахнущим медальоном какой-то красной рыбы.
— Я люблю худышек, но тебя все равно необходимо немного откормить, Габриэль. И это — третья причина, почему я не могу позволить тебе уехать. Уверен, что за пределами моего дома ты снова начнешь халатно и безответственно относиться к своему здоровью и к тому, как часто ты ешь.
— Любишь худышек? — переспросила она.
Макс охотно кивнул.
— Надеюсь, это не единственное, что ты услышала из моей речи? Я долго репетировал.
Пытаясь справиться с очередным приступом неловкости, Эль едва не подавилась ломтиком салата. Макс подал салфетку и терпеливо выждал, пока она справится с кашлем. Потом продолжил:
— Думаю то, что ты едва ли способна нормально передвигаться без посторонней помощи — это более чем весомый аргумент номер четыре. Сомневаюсь, что завтрашнее утро что-то кардинально изменит.
— И не поспоришь, — не стала отпираться она.
— Ну и последнее. Ты готова? — Макс всем видом давал понять, что последний пункт в его списке должен вбить большущий гвоздь в крышку гроба ее желания уехать.
Эль на всякий случай поставила тарелку на стол, кивнула, почти не сомневаясь, что как бы сильно она не готовилась морально, Макс наверняка ее огорошит.
— Лондон, — сказал он одно единственное слово.
— Лондон? — эхом отозвалась она. — Столица… Англии?
— Будем считать, что ты сдала тест на знание географии. — Макс потихоньку засмеялся. — Я подумал, что пока у тебя не начался учебный год, а у меня наметилось «окно», мы можем поехать куда-нибудь вместе. А так как солнце ты не любишь, зато, кажется, с ума сходишь от всякой старины и дорогой мазни… — Тут он совсем уж по-мальчишески показал язык. — … то тебе должен понравиться Лондон. И его пригород. И вообще все, что есть в радиусе ста миль вокруг. Зная, что ты вряд ли сможешь устоять перед этим, я позаботился о том, чтобы пилот подготовился к отлету завтра вечером. Сможешь посмотреть на Лондонский глаз[1] с высоты птичьего полета в неоновой подсветке.