Горький ветер
Шрифт:
— Не можешь уснуть? У тебя голова болит?
— Стучит немного, но это ничего.
— О чем ты думаешь? — спрашивала она.
— О том и об этом. Ничего особенного. Знаешь, теперь, когда день и ночь одинаковые, уснуть стало труднее.
Но когда сон приходил, он часто был ясным и чистым, приятным, и иногда ему снились счастливые сны.
— Я был на Липпи-Хилл, и светило солнце. Ягоды на рябине такие красные, и дюжина дроздов, все на одном дереве. Со мной маленький мальчик. Он принес мне ягод, которые дрозды роняли
— А как он выглядел? — спросила Линн. — Может, это был твой сын?
— Я не мог хорошенько разглядеть его лицо. Только ягоды у него в руках. А потом мы сидели на пригорке, и там играли кролики. Уже был вечер, теплый и тихий. Несколько кроликов подошли поближе, они щипали траву прямо у нас под ногами, а мы сидели на пригорке бок о бок, я и мальчик.
Том разводил огонь для завтрака. Ему нравилось, что он может делать такие вещи, и Линн, наблюдая за ним, никогда не вмешивалась. Он всегда осторожно обращался со спичками, и очаг всегда получался аккуратно сложенным.
— Ягоды были такие красные, а дрозды желтые, с пушистыми грудками в пятнышках. Удивительно красивые.
Он сунул горящую спичку в очаг, и огонь начал потрескивать, разгораясь. Он присел рядом на корточки, отблески пламени плясали у него в глазах.
— Смешно, но во сне я никогда не бываю слепым.
Как-то утром, когда Линн брила Тома и подстригала ему волосы, ей показалось, что она слышала собачий лай где-то в лесу через дорогу.
— Это, вероятно, спаниель Манкеба, — предположил Том. — Он, наверное, бегает за кроликами.
В половине десятого в воротах остановилась молочная тележка Джимми Уингера, и Линн вышла с кувшином.
— Вижу, у вас тут компания, — сказал Джимми, указывая на машину, стоявшую на краю леса. — Полиция тут роется. Я их видел, когда проезжал мимо Тайсона. Интересно, что они тут делают?
— Ты слышал сплетни, Джимми?
— Возможно, — сказал он. — На вашем месте я бы не потерпел такого. Должны быть какие-то законы против полиции.
Джима как-то оштрафовали на десять шиллингов за езду на велосипеде без фары. Полицейские для него были хуже, чем содержатели игорных домов.
— Я дам вам на время свой обрез, если хотите, так что сможете послать их куда подальше, — сказал он, — а если один из них встретится мне на дороге, я дам своему старому мерину Твинклеру раздавить его!
Когда Джимми ушел, Линн постояла, глядя в сторону леса, но не увидела никаких следов полиции. Только раз ей показалось, что она услышала тот же лай где-то далеко в лесу. Она ничего не сказала Тому, но позднее утром еще одна машина остановилась позади первой, и из нее вышло четверо полицейских в форме. Один из них протрубил в рожок, и через некоторое время первая группа вышла из леса. Среди них был инспектор Данз. Всего их было семеро, один держал на поводке ищейку,
— Что за шум? — спросил Том.
— Полиция что-то ищет в лесу, — сказала Лини.
Лицо его побледнело. Он стоял словно окаменевший. Линн подошла и взяла его за руку.
В час полицейские собрались на опушке леса и сели на траву, жуя бутерброды и попивая чай из термосов. Том подошел к ним, нащупывая дорогу своей палкой и двигаясь на звук голосов. Но они замолчали, когда он подошел ближе, и он стал в нерешительности на дороге. Данз подошел к нему:
— Мистер Маддокс, вы меня искали?
— Что вы надеетесь здесь найти?
— А вы боитесь, что мы найдем?
— Вы просто тратите время впустую. Вы не найдете ничего.
— Тогда вам незачем волноваться.
— А кто говорит, что я волнуюсь?
Том повернулся и пошел к дому, очень медленно, считая шаги. Данз пошел и сел на бампер первой машины, и один из констеблей предложил ему сигарету.
— Этот парень и вправду такой слепой, как кажется?
— Вы ужасно подозрительны, Райлендз. Вы почти такой же невыносимый, как и я.
— У вас есть какие-то предчувствия, сэр?
— Ненадежные, так только, — сказал Данз. — Но если он и убил свою женушку, то сам вид того, как мы вывернули тут все наизнанку, должен расколоть его уверенность.
Ближе к концу дня, когда полицейские снова собрались на опушке, они обнаружили, что у них появились зрители: три женщины и мужчина, все уже немолодые, которые пришли из Истери.
— Это правда, что вы нашли могилу тут, в лесу? — спросил старик.
— Нет, неправда, — ответил Данз.
— А что же вынашли?
— Боюсь, что не смогу ответить ни на какие вопросы.
— Тогда они ничего не нашли, — сказал старик, обращаясь к женщинам. — Я знал, что это всего только лживые байки.
— Кто распространял слухи? — спросил Данз.
— Не я, не я! — сказал старик.
— А у вас есть разрешение искать тут, в лесу? — спросила одна из женщин. — Вы спрашивали у миссис Ланнем?
— Да, — ответил Данз. — У нас есть ордер.
— Что, подписанный королем и канцлером?
— Отойдите, пожалуйста! — сказал констебль. — Мы не можем развернуться, не видите?
Когда первая машина уехала в сторону Хантлипа, на тропинке показалась высокая фигура, идущая из Истери, и вышла на дорогу. Это был преподобный Питер Чанс, священник Истери и Скоута, крупный мужчина с седой шевелюрой. Он помахал машине, чтобы она остановилась.
— Что это значит? — спросил он, наклонившись, чтобы поговорить с Данзом через окошко. — Почему вы преследуете Тома Маддокса? Он сделал что-то не то? Есть ли хоть капля правды в этих диких слухах?