Горький вкус моря
Шрифт:
– Он сейчас быстренько у вас освежит кабинет, чтобы легче вам было здесь дышать, и я его сразу же выведу», – проговорил охранник и, с грохотом захлопнув за собою дверь, закрыл ее, почему – то, на ключ, нарушив все инструкции, чему всех удивил, особенно меня, оставшегося в своем кабинете с уголовниками.
У меня похолодело внутри, ноги стали ватными, непослушными.
Я сел за стол, и нащупав тревожную кнопку, стал на нее изо всех сил давить. Но дверь не открывалась, чувствовалось, что там, за нею, уже никого нет.
«Блин! – мысленно подумал я. Зачем он на засов – то закрыл? Вот, придурок!» Я ругался про себя на охранника, а сам украдкой поглядывал на "зеков", которые в это время творили чудеса.
Вошедший уборщик, быстрыми движениями, стал мусолить шваброй по полу, не видя в упор этого пола. Он все время, находился ко мне, почему – то, задним своим местом. Штаны у него сползли еще ниже. Он приближался ко мне все ближе и ближе, при этом, периодически оборачивался лицом ко мне и ехидно улыбался своим масляным, беззубым ртом, да еще и подмигивал, как бы заманивая меня к себе, давая знак на сближение.
Я же врос в стул, и, не отрываясь, давил на злосчастную кнопку, которую, почему-то, заклинило.
"Черт, побери! Кнопка, что ли не работает? Где же охрана, куда она подевалась?!"– лихорадочно думал я, ерзая на стуле.
А в это время, "зэк" – уборщик, виляя своим задом возле моего носа, вдруг отошел от меня и направился в сторону больного, который тоже, как и я, успел сесть вновь на стул, и с ехидной улыбкой наблюдал за мной.
Дойдя до больного, крутя своим задом, он стал делать какие-то странные реверансы возле его носа. А тот, недолго думая, размахнувшись своей огромной костлявой рукой, шлепнул «уборщицу – возжеланницу», по мягкому месту, при этом воскликнув: «Хватит, педя, крутить своей ж…. возле меня. Крути вальсок на стороне. Только вот беда, скажу я тебе, главврач – то у нас с тобой новенький. Обезумел от страха, от твоей нежности, будем его сейчас вдвоем в чувство приводить. А может, покажем, с тобой, наш местный секс, а, педь?!"
Не помня себя, я вскочил со стула, как поджаренный на сковороде, и кинулся к двери, барабаня, сколько у меня хватило сил, по ней.
В это время, из своего кабинета вышел и направился ко мне врач отоларинголог, на мое спасение.
Услышав, стук и крик из моего кабинета, возле двери, у которой, не было охранника, тот сразу понял всю сложившуюся ситуацию и поднял тревогу.
Тут же нашелся ушедший охранник, который, закрыв мой кабинет на засов, удалился с таким же охранником, в курилку, где травили анекдоты.
Выйдя из кабинета, я сел на пол, на свои обмякшие, ватные ноги. На меня было, в тот момент, страшно смотреть. Я был бледен, как белое полотно, по крайней мере, так думал я, так как на меня смотрели, стоящие рядом коллеги, с испугом.
От автора добавлю, что после первого своего приема, Александр Васильевич еще три дня приходил в себя, а потом поставил условие, начальнику тюрьмы, что все последующие приемы, с ним будут находиться в кабинете, обязательно: мед брат и охрана.
День первый оказался "казусным" для главврача и самым длинным в его жизни.
Рассказывая, Александр Васильевич сам с удовольствием хохотал, хотя в тот момент все понимали, что ему было тогда не до смеха. Баек у него было еще очень много, и все покатывались со смеху, а тот продолжал: Вышел я, как – то из своего кабинета, иду по территории к начальнику тюрьмы. Настроение – прекрасное! К "зэкам" я уже попривык, да и к подковыркам их, тоже. Я шел и наслаждался ранним свежим утром.
Подойдя к окну, которое было распахнуто настежь, а я знал, что это окно кабинета начальника тюрьмы, приподнялся, решив, заглянуть к нему в окно, и таким образом с ним поздороваться.
Приподнявшись, я, от всего, что увидел, обомлел. На столе лежала отрезанная голова моего начальника.
У меня подкосились, как и в первый раз, ноги. Я присел от страха на землю и минуты две приходил в себя, а затем, очнувшись, стремглав полетел к охране, с криком: «Тревога! Тревога! Убили!» И стал рассказать всем, что я увидел в кабинете начальника тюрьмы. Тут же всех подняли по тревоге, мгновенно выстроили на плацу заключенных, создали комиссию и, открыв, дверь кабинета начальника, гуськом вошли туда. Я же плелся позади всех на ватных ногах. Войдя, в кабинет, все обомлели. На столе лежала фуражка начальника тюрьмы, а сам он, положив голову на стол, чуть ниже фуражки, она прикрывала его голову, мирно похрапывал.
Я же, из всех вошедших в кабинет, стоял последним, а любопытство брало, своё: «Ну, что там? Пропустите меня!» Я стал продвигаться в кабинет. От моего крика начальник проснулся. Увидев, толпу в своем кабинете, удивился, и с расширенными зрачками, глядя на всех нас, произнес: Что-то случилось? Я вроде бы совещание на сегодня не планировал?!
– Да, Вы – то не планировали, а зато это совещание запланировал наш главврач, в вашем кабинете – ехидно процедил, стоящий рядом со мной начальник охраны, и добавив: «Разрешите идти?» – тут же вышел из кабинета, остальные последовали за ним, оставив меня стоять с пунцовым лицом, и оправдываться перед начальником.
После, мы посмеялись над этой нелепой историей с ним, выпив по мировой, но, с тех пор, все подтрунивали надо мной, зная мой заячий характер.
Байки и смех наш, однокашников, звучал еще очень долго, почти до самого утра. Мы не хотели расходиться, даже выйдя из ресторана. В тот день мы бродили по ночному городу и не могли наговориться и насладиться друг другом, так как знали, что завтра нас ждет новая работа, новые села и города нашей необъятной Родины, новые больные, и новые приключения».
Свидетельство о публикации №215050200148
Отпуск на Кавказе
Решив провести отпуск на Кавказе, я с мужем, побросав вещи в машину, отправились в путь. Ехать такое большое расстояние на машине нам не составило никакого труда, так как мы менялись местами за рулем, чтобы дать друг другу передохнуть.
Часто, сев за руль, я с большим удовольствием нажимала на газ, хотя порою захватывал дух, преодолевая горные перевалы. Было жутковато, но я ехала с улыбкой по красивейшим местам Кавказа.