Гормон счастья
Шрифт:
— Этот Корсаков Владимир Андреевич. Что ты думаешь о его возможной причастности к делу?
— Андрей Леонидович…
Я запнулась, и он уже не стал слушать меня дальше.
— В общем, так, Багира. Ты получишь все, что у нас есть на Корсакова. Ознакомься и подумай…
— Андрей Леонидович, он же сегодня уезжает!
— Кто, Корсаков? И куда?
— В Москву.
— Так, да? Ну что ж… пусть уезжает. Я думаю, что его стоит проводить.
Как обычно, Гром вкладывал в свои слова особый, только ему и работникам нашего отдела понятный смысл. «Проводить».
— Я
Глава 10
Что-то не давало мне покоя. Наверное, профессиональная интуиция. По всей видимости, именно она бормотала, что разгадка этого дела находится где-то поблизости. Нет, я никогда не верила в счастливые озарения. Некоторые мои коллеги из Особого отдела полушутя-полусерьезно говорили, что все-таки существует нечто инстинктивное, что подталкивает к верному решению человека, достаточно искушенного в нашей профессии.
Время отмотало очередные бессонные сутки. В десять часов утра я встала с кровати, на которой так и не смогла сомкнуть глаз и, наскоро перекусив, поехала в «Каллисто». Да-да. Именно туда.
Но перед тем, как отправиться в модельное агентство с его рестораном, я просмотрела информацию, сброшенную по электронной почте Громом. В принципе ничего особо интересного я там не увидела — обычное досье. Помимо всего прочего в нем значилось, что Корсаков Владимир Андреевич является отставным капитаном армейского спецназа и что он принимал участие в первой чеченской войне. У Лозовского работает с 1996 года. Место и время рождения — 19 октября 1966 года, село Багаевка Тарасовской области.
И два «не» — не женат, не судим.
После этого я получила доступ к базе данных МВД по области и выудила оттуда архивный файл по Роману Иванову. Судя по всему, файл оформили задним числом, потому что в то время, когда Иванов был в поле зрения правоохранительных органов, компьютеров и особенно обширных баз данных по гражданам у милиции еще не было.
Приведенная в файле информация не привлекла особого внимания, лишь подтвердила рассказанное Корсаковым. Зато фотография Иванова внимание привлекла.
Это был ничем не примечательный молодой человек. На фотографии ему было лет восемнадцать-двадцать. Темноволосый, в меру симпатичный, с немного оттопыренными ушами и с чуть раскосыми глазами. Все-таки здесь, в Поволжье, азиатская кровь сильно разбавила славянскую. Но в общем — ничего особенного.
Ничего — помимо того, что, рассматривая фотографию, я перенесла доступный и знакомый всем эффект «дежа вю», то есть у меня возникло ощущение, что где-то мне уже попадались эти миндалевидные глаза с задумчивым взглядом из-под выпуклого лба.
— Ну и ну, Рома! — проговорила я. — Как же могло так получиться, что ты, такой милый мальчик, вытворяешь теперь такую жуть? Был бы ты сейчас дегустатором вин или барменом, придумывал бы новые коктейли, так нет же, носишься в потемках, этакий ночной мститель.
В «Каллисто» меня пропустили не без труда, несмотря на удостоверение личного юрисконсульта губернатора. Все-таки юрисконсульт — это не эксперт-криминалист, чтобы приходить на место преступления и демонстрировать дедуктивный метод. Охрана «Каллисто» смотрела на меня откровенно недоброжелательно. И вообще были злы, они помнили, что еще вчера двоих охранников из их конторы, Леху и Серегу, тех, что были приставлены Коростылевым к дверям VIP-апартаментов, увезли куда следует, чтобы снять показания. Конечно, они опростоволосились. Лоханулись, как говорят в среде братков. Но тем не менее их не выпустили до сих пор, хотя они были точно такими же свидетелями, как и я, которая — вот она, свет ясен месяц! — уже явилась.
Впрочем, косые взгляды охраны меня мало интересовали. Куда больший интерес вызывала роковая лестница, где встретились двое — Владимир Корсаков и Роман Иванов.
Я потребовала ключи от VIP-апартаментов. Начальник охраны заявил, что должен присутствовать лично при их осмотре, иначе ключей не даст. Потом почему-то наклонился к моему уху и спросил вполголоса:
— А что, это правда — насчет нас?
— Что — правда? — не поняла я.
— Ну, что губернатор собирается закрывать «Каллисто», и ресторан, и агентство, за то, что здесь убили его сына? Вы же должны знать…
— Нет, ни о чем таком я не слышала, — ответила я. — Но думаю, что такого не произойдет. Конечно, ничего не могу обещать, но могла бы попробовать вам помочь в этом вопросе, если бы вы были со мной полюбезнее и дали мне хорошенько осмотреть апартаменты и прилегающие территории.
— Да и так всю ночь тут менты и даже гэбэшники роились, — сказал он, но выражение его лица стало существенно менее свирепым. — Все обшарили. Но ладно… вот вам ключи. Сколько примерно нужно времени?
— Да полчаса, не больше, — ответила я.
— Добро.
Осмотр апартаментов, в которых убили Игоря, занял у меня, конечно, не полчаса, а значительно меньше. Откровенно говоря, я искала одну, совершенно определенную вещь — при помощи чего убийца мог установить, что Игорь уже находится здесь. Какой-нибудь «жучок», микровидеокамера или что-то наподобие. Конечно, сегодня ночью помещение осматривали, и очень тщательно, но если бы что-то обнаружили, то занесли бы в протокол. А в нем, как я уже знала, ни о чем подобном и речи не было. Но могли же, в конце концов, граждане из компетентных органов чего-то и не заметить.
Если бы кто-то в этот момент заглянул в VIP-апартаменты, то увидел бы презабавную картину: прекрасно одетая молодая женщина со стильной прической и на высоких каблуках ползает по полу, рискуя порвать дорогие колготки, шарит руками по полу, по днищам диванов и кресел, по обратной стороне столешниц, залезает на упомянутые диваны и кресла, шаря уже по потолку, дверным косякам, оконным багеткам и так далее.
Я припомнила все хитрости, какие только были на моей памяти и в архивах нашего отдела, касательно хитроумного запрятывания «жучков» и видеокамер. Проверила все, что можно.