Город без полиции
Шрифт:
– Бабуля, ты плачешь! – Андрей подскочил к ней и сурово обнял за плечи: – Да, приехал человек, привез привет, и нечего тут мокроту разводить по этому поводу. Между прочим, у Тани высокая температура, ее надо чаем напоить.
– Я сейчас! – Бабушка сделала резкий жест в сторону собаки, тревожно крутившейся у ее ног. Бульмастиф заглядывал в лицо хозяйки, словно пытаясь отгадать причину произошедшей с ней перемены. – Килька, лежать! Или я споткнусь о тебя и сломаю другую ногу! Таня, идемте в комнату, сейчас я напою вас отличным чаем, я сама его привезла из Индии... Лежать!
Последний грозный окрик подействовал, и бульмастиф с жалобным стоном обрушился на пол всей тяжестью
– Значит, Ира вспомнила наконец обо мне. – Женщина уселась за стол, явно забыв о чае. Андрей взял с дивана сложенный вчетверо клетчатый плед и, развернув, укрыл ей ноги. Та даже не заметила заботы внука, ее взгляд был неотрывно прикован к гостье. – Как она живет? Здорова?
– Да, у нее все в порядке, – нерешительно вымолвила Таня.
– Странно! – протянула она, слегка успокоившись. – Я думала, что-то случилось, раз она о нас вспомнила. Обычно Ира... Но что это я, ведь чай...
– Сиди. – Внук слегка нажал ей на плечо и усадил обратно в кресло, с которого та пыталась подняться. – Сам принесу. Таня, расскажи, что она просила передать!
Он бросил многозначительный взгляд на Таню, и девушка быстро опустила ресницы, боясь себя выдать. Но пожилая дама не замечала нервозности, охватившей гостью, слишком была поглощена своими переживаниями. Она крепко сжимала в руке свою трость и ритмично постукивала ею об пол, вряд ли замечая, что делает. Стук тревожил собаку, просунувшую в комнату голову. Килька уныло следил за хозяйкой, и в его глазах было написано непонимание пополам с кроткой покорностью своей судьбе. Это выражение так не шло к грозному псу, что делало его комичным. Таня улыбнулась бы, если бы не была так взволнована.
– Я с вашей дочерью незнакома, встретила ее случайно, в кафе. Ирина очень просила с вами связаться. Сказала мне, что всегда о вас помнила, давно хотела попросить прощения, но... – Девушка запнулась. Лгать было очень трудно, особенно под тем взглядом, который был сейчас на нее устремлен. У нее у самой слезы были наготове – ведь Ирина, исповедуясь ей в кафе, ни слова не сказала о том, что в Москве у нее осталась мать, ничего не слыхавшая о ней целых восемь лет. Рассказ о сданной квартире и потерянном следе сына тоже оказался ложью – именно из этой квартиры, по словам сына, Ирина когда-то уехала в Грецию, и этого жилья он с бабушкой с тех пор ни разу не покидал, и номера телефона не менял. Зачем она лгала? Чтобы вызвать жалость? Зачем вообще обратилась к посреднику? Таня не могла ответить ни на один вопрос и утешала себя тем, что, если уж Ирина столько напридумывала, нет большого греха в том, чтобы добавить к ее лжи немного своей.
– Но она боялась, что вы будете ее упрекать, а этого она не вынесла бы! – выпалила девушка.
Ответ пришелся в цель – седовласая дама энергично закивала головой:
– Узнаю Иру! Всегда бегала от меня, если что-то нахимичила! Одну ночь переночует не дома, потому что у подруги засиделась, другую – потому что боится возвращаться и не хочет просить прощения, а третью – потому что боится уже вдвойне... Я всегда боялась, что эта привычка далеко ее заведет, и вот – так и вышло! Восемь лет! – Она с силой ударила тростью в пол, так что собака тихо зарычала. – Молчи, Килька! Восемь лет ни слуху ни духу, мы с парнем уже решили не думать о ней, чтобы не травить себя! Первое время и слезы были, и истерики, Андрюшка начал пить, чуть не бросил учебу, связался с какой-то компанией...
Ее голос повысился и задрожал от гнева. Собака вскочила и тут же опять легла, нервно поводя кожей на загривке.
– Я не знаю, – тихо ответила Таня. – Думаю, это ужасно.
– То-то! – бросила женщина, откидываясь на спинку кресла. – Но Бог помог, мы справились, теперь он взрослый, и мне не так за него страшно. Окончил политехнический, устроился в НИИ, понемногу собирает диссертацию... Да еще основал с друзьями эту фирму – «Два Эдельвейса», торгуют альпинистским снаряжением, кое-что зарабатывают...
Женщина внезапно рассмеялась и сразу стала прежней – собранной, уверенной в себе, совсем не старой.
– И тут же все тратят на те же горы! – добавила она. – Это же сумасшедшие люди! И знаете, Танечка, это прекрасно, что молодые люди еще не разучились сходить с ума. Ведь если посмотреть вокруг, кажется, что все живут только ради денег. На первый взгляд кажется, эти люди убежденные реалисты... А на самом деле о реальном мире они не знают ничего и существуют в какой-то сказке! Деньги! На самом деле на них не так уж много можно купить! Ни здоровья, ни любви, ни счастья, ни друзей... Это все достается даром! Я всегда это знала, и Андрюшку тому же учила... А вот дочь ничему не смогла научить. Бесполезно – Ира на деньги молилась, а люди для нее – мусор...
Голос снова зазвучал сурово, как видно, настроение у женщины портилось при одной мысли о дочери. Таня внутренне сжалась, предчувствуя очередной взрыв, но тут пришло избавление.
– Бабуль, ты опять завелась! – В комнате появился Андрей. Он ступал осторожно, неся тяжело нагруженный поднос. Таня вскочила и помогла ему освободить место на столе. Расставляя чашки, она встретилась с парнем взглядом и слегка опустила ресницы, как бы давая понять: «Все прошло хорошо».
– Сейчас увлечешься и опять расстроишься, хватит на сегодня! – Андрей налил чашку и подал ее бабушке. – Я-то хотел тебя порадовать.
– Да ты и порадовал, – кивнула та. – Танечка, угощайтесь и простите меня! Я вас совсем заговорила! Попробуйте печенье с анисом, это еще моей бабушки рецепт... Вчера испекла, ни с того ни с сего к плите потянуло.
Печенье, придвинутое гостье, в старинной серебряной сухарнице оказалось удивительным на вкус – крохотные румяные крендельки, посыпанные солью пополам с сахаром, таяли на языке, оставляя сильный привкус аниса. Он напомнил Тане вкус греческой водки. И ей сразу вспомнился вечер в Каристосе, маленькое кафе, где угощала ее Ольга, гомон греков, уткнувшихся в телевизор, по которому транслировали футбольный матч, и огромная, театрально-яркая голубая луна, плывущая над засыпающим городком.
– Что это ты загрустила? – поинтересовался Андрей, опустошая розетку с вареньем. Ел он быстро, но не жадно. Было видно, что еда имеет для него далеко не первостепенное значение и он старается уделить этой формальности как можно меньше времени. – Плохо себя чувствуешь?
– Напротив. – Таня взяла еще один кренделек и показала его собаке, незаметно подкравшейся к столу. У Кильки был такой виноватый вид, словно он делал нечто запрещенное, но не в силах был удержаться. – Можно ему дать?
– Ни в коем случае! – возразила хозяйка. – А то следующий кусок он возьмет сам! Это наглая морда, не смотри, что он такой умильный! Ой, я что-то «тыкаю» без спросу. Ничего, Танечка?