Город богов
Шрифт:
– Мои помощники. Мы прибыли на землю Парагвая, дабы организовать новую миссию. Но прежде я надеялся переговорить с патером.
Ждать иезуитам пришлось недолго. Вскоре крепостные ворота отворились, и они беспрепятственно проследовали на территорию миссии. Педро Агуадо с нетерпением ожидал своего давнего друга.
Молодых иезуитов проводили в специально отведённую хижину, Диего де Торреса – в дом патера.
Антонио Монтойя с глубоким удовлетворением отметил царившие в ней чистоту и порядок, не в пример той хижине, в которую он заглянул в Япейю. Хотя про себя он подумал: вряд ли гуарани во францисканской миссии живут в столь комфортных условиях.
Здесь было всё необходимое для жизни: двухъярусные кровати с чистыми тюфяками, набитыми местными ароматными травами; длинный деревянный стол, вокруг которого стояли десяток грубо сколоченных табуретов. В углу виднелся массивный сундук для вещей. Антонио эта обстановка невольно напомнила странноприимный дом в Асунсьоне.
Не успели гости расположиться, как в хижину вошли женщины-гуарани, принесшие им ужин. Проголодавшиеся иезуиты тотчас расположились за столом и с жадностью набросились на суп из кукурузной крупы, молока и лука.
Антонио, впрочем, и все его братья по ордену, с нескрываемым удовольствием приступил к трапезе, зачерпнув деревянной ложкой варево золотистого цвета, и смачно откусив кусок свежевыпеченного маисового хлеба. На второе женщины подали тушеный маис, а на десерт – напиток "кана", получаемый из сахарного тростника и меда.
После сытного и вкусного ужина иезуиты легли спать, ибо следующий день предполагался весьма насыщенным – им предстояло сопровождать своего духовного коадъютора и вникать во все тонкости обустройства францисканской миссии.
Тем временем Диего де Торрес и Педро Агуадо не могли наговориться, ибо не виделись несколько лет.
Пожилой францисканец с теплом вспоминал о Хосе де Акосте и был рад услышать, что тот преподаёт в колледже Вальядолида. Монахи за ужином и чашей освежающего парагвайского напитка "йерба мате" обсудили своих общих знакомых, вспомнили прежние времена в Перу.
Наконец, Педро Агуадо задал прямолинейный вопрос:
– Признайтесь, Диего, ведь вы неспроста навестили меня, да ещё в окружении своих братьев…
Иезуит отпил йорбы, поставил чашу на стол и цепко воззрился на францисканца.
– Разумеется. В ближайшие дни я намерен отправиться в Энкарнасьон, на земли terra di querra [65] , дабы организовать там редукцию. Она станет отправной точкой для ордена. По моим соображениям, лет через десять вокруг Энкарнасьона должно располагаться не менее пяти-шести редукций. – Признался он.
Францисканец прекрасно знал, с какой цепкостью иезуиты обосновались в Перу, оттеснив августинцев, францисканцев и даже доминиканцев на второй план.
65
Территории, не подвергшиеся колонизации (исп.)
– На то вами получено благословение Ватикана… Не так ли?
Де Торрес улыбнулся.
– Безусловно, дорогой друг. Я получил соответствующую буллу, увенчанную печатью Папы Климента VIII.
– Ещё в Лиме вы мечтали о государстве иезуитов… Я помню ваши рассуждения… Так значит, вы сумели убедить генерала Аквавиву, а тот в свою очередь – понтифика.
– Да, и поэтому я прибыл в Парагвай. Но должен признаться, что понтифик пока не решился предоставить Парагваю статуса государства иезуитов, ибо здесь также есть миссии францисканцев и доминиканцев.
Агуадо промолчал. Он не сомневался, что со временем, лет через десять, а может и раньше, понтифик (ныне здравствующий или его преемник) непременно подпишет соответствующую буллу и Парагвай перейдёт в руки ордена иезуитов. И что тогда?.. Вероятнее всего, миссии доминиканцев будут закрыты… А вот ему, францисканцу, для пользы дела следует найти общий язык с иезуитами.
– Завтра я ознакомлю вас с миссией, Диего. Уже поздно, пора спать…
Агуадо поднялся из-за стола, гость последовал его примеру.
Педро Агуадо провёл бессонную ночь, размышляя над будущим Парагвая, стремлении ордена иезуитов закрепиться на его землях и о судьбе своей миссии, на создание которой орден потратил не только колоссальную сумму золотых реалов [66] , но и человеческих ресурсов.
Из путевого дневника монаха-иезуита Антонио Монтойя
Во францисканской миссии Сан-Хавьер время делилось таким образом, что о каждом предстоящем действии её обитателей возвещал удар церковного колокола. Утром, с первым ударом начинался новый день. Гуарани просыпались, умывались, завтракали и собирались на центральной площади. Посередине площади стояло изображение пресвятой Девы, о котором пастор-францисканец Педро де Агуадо и его помощник викарий [67] уже привили индейцам некоторые духовные знания.
66
Реал – золотая монета, имевшая хождение в Италии и Испании.
67
Приходской викарий – священник, помощник приходского настоятеля (патера). Может назначаться для помощи патеру в осуществлении пастырского служения. В приходе может быть назначен один приходской викарий или несколько.
После того, как индейцы заполнили площадь, начался некий род богослужения. В молитве люди взирали на небо. Затем совершался крестный ход: впереди процессии несли небольшое изваяние пресвятой Девы.
Обойдя несколько раз площадь с молитвами в музыкальном сопровождении, гуарани отправлялись на работу в поле, построившись в колонны, под звуки барабанов и флейт. За работой все время наблюдали инспекторы-францисканцы и соглядатаи-гуарани, вылавливая нерадивых.
Возвращались индейцы в миссию также под пение бодрых песен, снова собирались на площади и совершали крестный ход. Затем под звон церковных колоколов гуарани распускали.
Всё в миссии было пронизано культом, во всём чувствовалось символическое действо. Даже работа в поле и та проходила в сопровождении определённого культового действия, дабы побуждать индейцев к добросовестной работе. И чтобы те понимали: за ними с небес наблюдает Господь Бог и пресвятая Дева Мария.
Патер и викарий всё держали в своих руках. Они жили обособленно от индейцев, и те видели их облачёнными в богатые одежды, среди воскурений. Гуарани, склонные к мистификации, считали их высшими существами.