Город энтузиастов (сборник)
Шрифт:
– Нет? – еще более решительным тоном спросил архитектор.
Никто не ответил.
– А если нет, – как хотите! – торжествующе кончил он.
Маленькая рука его вытащила из бокового кармана большой лист бумаги, лист этот торжественно был развернут перед зрителями:
– Ну так вот вам новый план.
Все облегченно вздохнули. Новый план был испещрен исключительно прямыми линиями, удовлетворяющими даже такого строгого любителя геометрии, как товарищ Ратцель.
– Давно бы так. С этого следовало начать.
– Вот и хорошо. Вот и прекрасно.
Архитектор,
– А все-таки я настаиваю, – закончил архитектор, – чтобы место не менять. Пусть будет дальше от фабрики, но не там, где имеется совершенно реальная опасность.
Аргументы были настолько убедительны, что совещание постановило запросить центр.
– При чем тут центр, – возмущался архитектор, – Им разве оттуда что видно.
– Так ведь постановление уже зафиксировано в протоколе.
– А что нам протокол?
Но такого явно выраженного презрения к протоколу, подписанному специальной комиссией, да еще присланной из центра, да еще с участием весьма важного лица, никто не мог разделять. Запрос был послан, и скоро получен ответ за подписью товарища Ланского.
– План исполнять в соответствии протокола точка, постройку закончить октябрьской годовщине.
Архитектор не выказал ни малейшего желания настаивать и бороться.
– А чёрт с ними – им же хуже, – ответил он.
Короткий срок тоже ему не пришелся по вкусу.
– Ишь ты, как торопятся. Ишь ты…
Но зато Юрия Степановича радовали – и нежелание архитектора защищать свой проект, на который было истрачено столько труда, и короткий срок для постройки: тут-то только и можно показать себя.
Ассигновки не замедлили прийти в местный банк, и со Слуховщины потянулись по зимней дороге первые подводы со строительным материалом.
Часть третья
XVII
Здесь будет город заложен
Еще на покрытых прошлогодним бурьяном ложбинах Чортова Займища кое-где белел снег, еще высокая вода стояла на реке после весеннего половодья, еще вязли ноги в сероватой глинистой почве, на которой через полгода должен был расположиться городок, еще нетронутыми стояли огромные кучи камня и щебня, еще топор не прикасался к дереву, высокими штабелями выстроившемуся на пустыре, – а уже и снег и сероватую глину месили тяжелые сапоги первой партии строителей. Там и тут стояли трехногие аппараты землемеров, рабочие с влачившимися по земле цепями перекликались из конца в конец, отмечая свежеобтесанными колышками границы будущих улиц, переулков и площадей, плотники сооружали на берегу реки барак из горбылей и легкого теса, у барака дымился костер, ближе к шоссе в наскоро сколоченной конторе знакомый нам Палладий Ефимович Мышь, жестоко волнуясь и покрикивая тоненьким голоском, принимал от поставщиков новые и новые партии строительного материала, а по шоссе, тянулись подводы,
По буграм и ложбинам в высоких охотничьих сапогах бродят знакомые нам фигуры: одна большая, с маленькой головой в потрёпанном коротком, словно бы с чужого плеча пальтишке; другая невысокая и сохранившая в одежде некоторую щеголеватость, несмотря на грязь, облепившую и скроенное по последнему модному фасону пальто и высокие охотничьи сапоги. Это – заведующий производственным отделом Галактион Анемподистович Иванов и директор постройки – Юрий Степанович Бобров.
Юрий Степанович горячо объясняет что-то архитектору, архитектор скупо роняет слова, стараясь соединить разговор с какой-либо реальной работой: то пробует сапогом влажную почву, то оглядывает углубление, наполненное вешней водой, то вынимает план и делает на нем необходимые ему отметки.
Остановились они неподалеку от реки, где она резко изгибается вправо.
– Вот здесь, – сказал архитектор – видите – будущий райисполком…
Только воображение строителя могло увидеть здесь будущую площадь и здание: непосвященный зритель видел только одно, что здесь больше, чем в других местах, наследили тяжелые сапоги, да здесь больше, чем в других местах, вешек и свежеотточенных колышков.
– Смотрите – тут один угол здания, тут другой. Фасад выходит к реке. Тут площадь, тут разобьем сквер…
– А где поставим трибуну?
– Строят уже – смотрите.
Неподалеку двое рабочих сооружали временные подмостки. Увидев архитектора, они бросили работу и подошли поближе.
– Вот это – первый камень нашей постройки, – указал архитектор на большой необтесанный валун.
– Приготовить что ли? – спросил один из рабочих. – Мы уж тут пробовали…
Неподалеку от камня был снят верхний слой почвы и обнажена сероватая глина. Архитектор носком сапога попробовал глину, что-то прошептал про себя и ответил:
– Начинайте. Без репетиции не обойдешься, – улыбаясь, сказал он Боброву.
Бобров согласился.
– Конечно, нельзя.
Лопаты врезались в глину и отломили каждая по блестящему, влажному ломтю. Обе лопаты одновременно приподнялись, и глина, слегка хлюпнув, примяла побуревшую прошлогоднюю траву.
– Давай еще.
Через две-три минуты была вырыта довольно глубокая яма. Архитектор опять пощупал дно кончиком сапога и распорядился:
– Еще на полфута!
Опять лопаты врезались в мягкую блестящую землю и тотчас же остановились.
– Вода.
Рабочие, как по команде, подняли лопаты и примяли глину. Из-под лопаты сочилась тоненькая струйка воды.
– На ключ попали.
Оба в недоумении остановились над ямой.
Архитектор, что-то нашептывая про себя и соображая, остановился в раздумьи. Бобров тревожно смотрел на него.
– Лом у вас есть? Попробуйте.
Брошенный со всего размаха лом легко врезался в мягкую почву. Вода забила сильнее и скоро наполнила яму.
– Что такое? Что случилось? – встревожился Бобров.