Город и то, что под ним
Шрифт:
– Ну всё… Ну теперь-то всё… Больше никуда у меня не выйдешь! Будешь дома сидеть! А на курсы – только под охраной!
– Нет! – взвизгнула Ника и вся дёрнулась, словно ожидая пощёчины.
Но отец лишь взглянул на неё нестерпимо надменно.
– Нейм-шифтер… – горько повторял он, выплёвывая слова с отвращением. – Ну, ничего… Я узнаю… Узнаю, кто тебя надоумил! Вот ведь, подумать
– Нет, папа! Нет! Прошу тебя! – запричитала Николь, уже не сдержавшись. – Я хочу там работать!
И тут же прикусила язык, хоть и было поздно. Она в ужасе подняла взгляд, встретившись глазами с пугающе заинтересованным взглядом отца.
– Работать? Ты хочешь работать?! А что-то мне помнится, ты даже на профкурсы ходить не хотела, не могла вставать рано. А? Что теперь изменилось? Что это тебя так тянет в эту «Симфонию»? Ведь не убогий же трудовой оклад?
Он испытующе смотрел на дочь, наклонившись к ней совсем близко и впившись в неё хитрыми глазками. Николь побледнела, застыла, вытянувшись в струнку, уставилась в пол, стараясь подавить слёзы страха, сжавшего её сердце ледяными клещами. Она не хотела навести отца главный след. На ключевой момент всей этой затеи. Раскрыть свои истинные мотивы и подставив под удар ту, которая ей безмерно дорога. Поэтому Ника изо всех сил сопротивлялась психологической атаке, сдерживая дрожь подбородка, зажмурившись и роняя на пол беззвучные слёзы. Потом она открыла глаза, постаравшись достойно встретить хищный отцовский взгляд.
– Молчишь? – издевательски протянул тот, прибегая к своему коронному приёму. – Ну ладно. Это твоё право… А я всё равно проверю. Вот увидишь, я узнаю правду!
На этой ноте он выпрямился, окинул дочь укоризненным взглядом. Затем резко отвернулся и быстро зашагал к выходу из комнаты: просторной, роскошно и стильно оформленной в неожиданно контрастных тонах. Оставив Николь глотать слезы в мягком ореоле света от бра в дизайнерских абажурах, он шагнул к автоматическим дверям. И как только оказался за порогом, их створки вновь съехались вместе. Щёлкнул мощный электронный замок, подчиняясь новым настройкам системы внутренней безопасности.
***
Люм шёл в полумраке ночного зала «Симфонии». Лампы под потолком были отключены, только линия подсветки по контуру стен медленно переливалась всеми цветами спектра, и тусклый ореол от бра проникал сквозь невесомые занавеси приватных ниш. А ещё призрачный грязно-оранжевый отсвет исходил из проёма изящной формы в потолке зала: свет ночных улиц Города, смазанный матовым покрытием окон.
Распорядитель красивой походкой дошагал до проёма и замер под потолочным окном. Невозможно изящным движением он поднял руку. Приложил её ко лбу, медленно опуская голову, а затем вновь поднимая её, устало проводя ладонью по лицу. Посмотрел наверх и застыл, глядя в невнятную муть окна. Вдруг, будто что-то вспомнив, он юркнул тонкой кистью в карман атласной рубашки и достал оттуда маленький планшет. Повинуясь команде распорядителя, мутный акрил окна тихо уехал вбок, открывая другое стекло, абсолютно чистое и прозрачное, а за ним – бездонное звёздное небо.
Городские огни здесь его почти не засвечивали – на самом верхнем уровне Города, где были только самые пики аэробашен с жилыми апартаментами достойнейших горожан да такие вот престижные заведения. Люм смотрел в чёрно-синее небо, по которому были рассыпаны облака бриллиантовой пыли с отдельными большими кристаллами безымянных для горожан звёзд. Это зрелище было доступно лишь немногим достойнейшим: тем кто мог находиться на верхних уровнях Город. Да вот ещё Люму и таким, как он. Не достойнейшим, но имеющим с ними постоянный контакт в силу своих профессиональных умений. Да, звёздное небо – зрелище куда более изысканное, чем любая вечерняя развлекательная программа. Люму повезло, что он мог так вот запросто этим наслаждаться, поскольку он работал в «Симфонии» и имел тут прекрасную репутацию. Но… Жаль только некому было с ним этот момент разделить.
Конец ознакомительного фрагмента.