Город и звезды [сборник]
Шрифт:
Верхний зал оказался в точности таким же, как и предыдущий, однако людей здесь толпилось меньше, да и выглядели эти люди слегка иначе. Суверенная Лунная Республика гордилась своей демократичностью, однако и в ней — как и в любой созданной человеком культуре — возникали тонкие классовые различия. Аристократы по праву рождения или богатства давно стали достоянием истории, однако аристократия духа, ответственности будет существовать всегда. Не возникало сомнений, что на этом уровне живут люди, определяющие судьбу своей державы. У этих людей было чуть-чуть больше собственности и неизмеримо больше забот,
Маленький проводник уверенно направил Садлера в очередной движущийся коридор, а оттуда в неподвижный и не совсем обычный — с узкой полоской газона посередине и с фонтанами по обоим концам. Подойдя к одной из дверей, он произнес: «Вот то место». Краткость и грубоватость этого заявления вполне компенсировались гордой мальчишеской улыбкой, словно говорившей: «А ведь здорово у меня получилось!» Садлер замялся — какой суммой следует ему отблагодарить своего спасителя? А вдруг тот откажется от денег да еще и обидится?
Социальная дилемма разрешилась очень просто; по всей видимости, мальчик правильно понял нерешительность землянина.
— Больше десяти уровней, итого пятнадцать.
Так значит, удивленно подумал Садлер, у них и стандартная такса есть. Он вытащил из кармана монету в четверть кредита и — к еще большему своему удивлению — был вынужден взять сдачу. Судя по всему, знаменитые лунные добродетели — честность, справедливость и предприимчивость — прививались здешним детям чуть не с грудного возраста.
— Подожди немного, — сказал Садлер, нажимая кнопку звонка. — Если никого нет дома, тебе придется проводить меня назад.
— Так вы что, — изумленно уставился на него практичный сын Луны, — не договорились по телефону?
Оправдываться было бессмысленно; причуды бестолковых, старомодных землян не вызывали у энергичных колонистов ничего, кроме насмешки. (Кстати сказать, упаси тебя бог назвать их колонистами.)
К счастью, предосторожность оказалась излишней; нужный Садлеру человек открыл дверь, мальчишка весело попрощался и побежал по коридору, насвистывая свеженький, только-только с Марса мотив.
— Не знаю, — неуверенно начал Садлер, — помните вы меня или нет. Я познакомился с вами в Платоновской Обсерватории, во время битвы при Пико. Бертрам Садлер.
— Садлер? Садлер? Извините, что-то никак не могу припомнить. Но вы заходите, заходите — мне всегда приятно встретиться со старым товарищем.
Садлер с любопытством озирался — в личную квартиру обитателя Луны он попал впервые. Как и легко было ожидать, она ничем не отличалась от привычных, земных. Являясь всего лишь одной из ячеек огромного улья, квартира эта все равно была домом; с той поры, когда многие люди жили еще в отдельных, изолированных друг от друга домах, миновало уже два столетия, за это время слою «дом» сильно изменило свое значение.
И все же была здесь некая вещь, чересчур старомодная для любого земного жилища. Половину одной из стен гостиной покрывала подвижная, меняющаяся роспись, каких Садлер не встречал уже много лет. Заснеженный горный склон, а внизу его — крошечная альпийская деревушка. Несмотря на
Судя по всему, пейзаж был самый настоящий, написанный лет двести назад. Хотя как знать — на Земле и сейчас всякое можно встретить.
Садлер сел на предложенный ему стул и сумел наконец толком разглядеть человека, ради встречи с которым он, подобно нерадивому школьнику, сбежал от важных и срочных дел.
— Так вы меня не помните?
— Боюсь, что нет; к сожалению, у меня вообще очень плохая память на имена и лица.
— Удивительного мало, ведь я постарел с того времени чуть не в два раза. А вот вы, профессор Молтон, совсем не изменились. Вы были первым человеком, который заговорил со мной по пути в Обсерваторию. Мы ехали из Сентрал-Сити монорельсом и смотрели, как Солнце прячется за Апеннины. Это было незадолго до битвы при Пико, в первый мой приезд на Луну.
Садлер видел, что хозяин дома искренне озадачен. (Так ведь тридцать лет прошло, и не суди обо всех по себе — редко у кого бывает такая, как у тебя, фотографическая память.)
— Ничего, — сказал он, — трудно было бы и ожидать, что вы меня вспомните, я ведь не из ваших коллег. Я не работал в Обсерватории, а только заезжал туда, и совсем ненадолго. Я не астроном, а бухгалтер.
— Да?
Было видно, что Молтон силится вспомнить — и не может.
— Однако меня привели в Обсерваторию совершенно другие дела, хотя я и притворялся бухгалтером. В тот момент я был правительственным агентом, расследовал утечку информации.
По лицу Молтона скользнуло удивление, и ответил он не сразу.
— Да, что-то такое припоминаю. Но вот фамилия — фамилия совсем из головы вылетела. Это же так давно было.
— Да, конечно, — откликнулся Садлер, — но есть вещи, которые вы никак не могли забыть. Прежде чем продолжать, я хотел бы подчеркнуть один существенный момент. Мой к вам визит носит сугубо неофициальный характер. Теперь я не имею никаких побочных занятий, я только бухгалтер, и вполне процветающий. Более конкретно, я один из партнеров фирмы «Картер, Харгривз и Тиллотсон» и прибыл сюда для аудирования нескольких крупных лунных корпораций. Если хотите, можете проверить в вашей Торговой палате.
— Я не совсем понимаю… — начал Молтон.
— Какое это имеет к вам отношение? Ну что ж, придется мне освежить вашу память. Меня командировали в Обсерваторию, чтобы расследовать нарушение режима секретности. Каким-то не совсем понятным образом Федерация получала с Луны нужные ей сведения. Если верить одному из наших агентов, утечка была связана с Обсерваторией — вот меня к вам и направили.
— Говорите, говорите, — кивнул Молтон.
— К сожалению, — чуть горько улыбнулся Садлер, — шпионаж и бухгалтерия — вещи совершенно разные, а потому контрразведчик из меня получился аховый. Я подозревал очень многих людей, но так ничего толком и не узнал — хотя и разоблачил по чистой случайности одного мошенника.