Город иллюзий (сборник)
Шрифт:
Это была моделирующая система; сходные системы имели Зоув, Лупоглазая и другие обитатели родного Дома Фалька. Систему породила великая культура планеты Давенант, хотя ей издавна пользовались на Земле. Это был и оракул, и компьютер, и орудие мистических ритуалов, и игрушка. Во второй своей короткой жизни у Фалька не хватило времени, чтобы толком разобраться в принципах работы моделирующих систем. Лупоглазая как-то обмолвилась, что ей понадобилось лет сорок-пятьдесят только для того, чтобы научиться обращаться с ней, а ее моделирующая система, являвшаяся фамильной реликвией, представляла собой квадрат со стороной
Хрустальная призма ударила в железную сферу с чистым высоким звоном. Бирюза устремилась налево, а связанные между собой полированные костяшки с вкраплениями граната скользнули вправо и вниз, в то время как огненный опал вспыхнул на миг в самом центре системы. Черные, худые, сильные пальцы мелькали над проволочками, играя с самоцветами жизни и смерти.
— Значит, — сказал Повелитель, — ты хочешь домой. Но взгляни-ка! Ты умеешь читать узоры? Слоновая кость, алмаз и хрусталь, а также огненные самоцветы… и среди них мечется Опал — за Королевский Дом, за пределы Темницы с Прозрачными Стенами, за холмы и ущелья Коперника, и вот камень уже летит среди звезд. Ты выйдешь за пределы узора, узора времени. Взгляни же!
От мелькания разноцветных костяшек у Фалька зарябило в глазах. Он вцепился в край огромной системы и прошептал:
— Я не умею читать узоры…
— Ты — участник этой игры, Опал, разбираешься ты в ней или нет. Хорошо, просто отлично. Сегодня вечером мои псы лаяли на нищего бродягу, а он оказался повелителем звезд. Опал, когда я однажды приду к тебе, моля дать мне воды из твоих колодцев и приютить, ты ведь впустишь меня? Ночь тогда будет куда холоднее, чем сегодняшняя… И до той поры утечет много воды! Ты пришел в наш мир из далекого прошлого. Я стар, но ты намного старше меня. Ты должен был умереть еще лет сто назад. Вспомнишь ли ты столетие спустя, что когда-то встретил в пустыне некоего короля? Ступай, как я уже говорил, ты свободен в своих передвижениях. Если тебе что-нибудь понадобится, мои люди будут рады услужить тебе.
Фальк пересек залу и вышел через занавешенный портал. Снаружи в вестибюле его ждал мальчик. Тот позвал своих товарищей; они, не выказывая ни удивления, ни подобострастия, вежливо выжидали, пока гость не заговорит первым. Потом отвели его в ванну, дали смену одежды, накормили ужином и уложили в чистую постель в тихой комнате.
Фальк прожил во Дворце Владыки Канзаса в общей сложности тринадцать дней, пока последний снег и редкие весенние дожди не омыли пустыню, лежавшую за пределами садов Герцога. Выздоравливавшую Эстрел держали в одном из многочисленных домиков, которые теснились за Дворцом. Фальк был свободен навещать ее, когда хотел… он мог делать все, что ему было угодно.
Герцог единолично правил своими владениями, но власть его зиждилась вовсе не на принуждении. Служить ему скорее почиталось за честь, ибо, признав врожденное величие одного человека, его подданные самоутверждались как люди. Их было не более двух сотен — ковбоев, садоводов и ремесленников, с женами и детьми. Очень маленькое королевство. Тем не менее Фальк уже через несколько дней нисколько не сомневался в том, что Герцог Канзаса не утратил бы своего величия, даже если бы он жил один. Дело было в присущих ему качествах.
Удивительная неповторимость владений Герцога настолько очаровала и поглотила Фалька, что все эти дни он практически не вспоминал о мире, что лежал за их пределами, о том разобщенном, полном насилия и неустроенности мире, по которому он так долго путешествовал. Однако, затронув на тринадцатый день в беседе с Эстрел вопрос об их уходе, он вдруг задумался о характере взаимоотношений Владения Канзас с остальным миром и спросил у нее:
— Мне показалось, что Синги не допускают зарождения феодального строя среди людей. Почему же тогда они позволили Герцогу или Королю, как бы он себя ни называл, сохранить свои владения?
— А почему бы и не позволить ему пошалить? Владение Канзас довольно обширное, но пустынное и малолюдное. К чему Повелителям Эс Тоха вмешиваться в его дела? Я думаю, что для них он просто глупый хвастливый ребенок.
— Тебе он тоже кажется таким?
— Ну… Ты видел, как вчера здесь пролетал корабль?
— Да, видел.
Летательный аппарат — первый, который видел Фальк, хотя ему было хорошо знакомо его жужжание — пролетел прямо над домом на большой высоте. Все подданные Герцога высыпали в сад, колотя в сковородки, дети кричали, собаки завывали, а сам Владыка, стоя на верхнем балконе, с торжествующим видом запускал оглушительно рвущиеся петарды до тех пор, пока корабль не исчез в туманной дымке на западе.
— Они такие же глупые, как Баснасски, а старик — просто безумец, — усмехнулась Эстрел.
Хотя Владыка Канзаса не желал видеть женщину, его люди были к ней очень добры. Горькая нотка в смехе подруги удивила Фалька.
— Баснасски забыли, как некогда жили люди. А подданные Герцога, возможно, помнят это слишком хорошо. — Он рассмеялся. — В любом случае корабль улетел, не причинив никому вреда.
— Только не потому, что враг испугался петард, Фальк, — заметила Эстрел без тени улыбки, словно пытаясь о чем-то предупредить его.
Он мельком взглянул на девушку. Она, очевидно, не разглядела сумасшедшего, поэтического сумасбродства этого фейерверка, которое уравняло аппарат Сингов с солнечным затмением. Но почему бы в дни сумерек человечества не устроить фейерверк? С того времени как Эстрел заболела и потеряла свой нефритовый талисман, ее не покидали печаль и тревога, а пребывание в этом месте, доставлявшее столько удовольствия Фальку, для девушки являлось сущим мучением. Пора было уходить отсюда.
— Пойду поговорю с Герцогом о нашем уходе, — нежно сказал ей Фальк и, оставив подругу в тени ив, усыпанных желто-зелеными почками, направился через сад к дворцу.
Рядом с ним трусили пять длинноногих могучих черных псов — почетный караул, которого ему скоро будет так недоставать.
Герцог Канзаса что-то читал в тронном зале. Диск, что висел на восточной стене помещения, днем светился холодным серебристым светом, словно маленькая домашняя луна, и только ночью излучал мягкое солнечное тепло. Трон, сделанный из полированного мореного дерева, росшего в южных пустынях, стоял перед диском. Фальк единственный раз видел Герцога на троне в самый первый вечер своего пребывания здесь. В эту минуту Герцог сидел на одном из стульев возле моделирующей системы, и высокие окна за его спиной, выходившие на запад, не были зашторены. За ними виднелись далекие темные горы, увенчанные ледяными шапками.