Город Кондора
Шрифт:
– Вон, – указал Командор пальцем на бачки около скамейки.
– Твари. – Мио толкнула Кира в сторону и быстро подошла к бачкам.
Она постояла рядом с ними, осмотрела со всех сторон, даже посветила рукой. Потом разочарованно покачала головой и вернулась. Как раз подошёл вагон монорельса. Дверь перед Киром не открылась – для поезда он был пустым местом.
Командор поднял бровь.
– Не сейчас. – Она подошла и по-детски потёрла глаза.
Дверь перед Мио открылась, они вошли, сели на кресла, и она спросила снова:
– Скажите, что особенного в том, что вы увидели.
– Да ничего. Только я не вижу того, что видел раньше.
Мио посмотрела направо – туда, где в заднем стекле исчезала за поворотом станция.
– Тогда задам вопрос иначе: сколько человек было на станции?
У Кира аж напряглась челюсть.
– Ни одного?
Наблюдатель качнула головой влево:
– А вот тот, что вошёл с нами в вагон?
Кир посмотрел туда, куда она показала. Там сидел пожилой мужчина в светлом плаще. Он положил модную карбоновую шляпу на колени и теперь читал с планшета.
– Вы говорите, что защищаете человечество. – В её голосе звенела расстроенная струна. – При этом видите людей мишенями и оцениваете, опасны они или нет. А ведь люди – это и есть то человечество, о котором мы говорим.
Она почесала нос, коснулась виска, прислушиваясь к голосу внутри.
– Нам разрешили прибыть на Базу. – И закончила свою мысль: – Мы отключаем нейроинтерфейсы не меньше раза в три месяца. На несколько дней.
– Зачем?
– Чтобы не забыть, что значит быть человеком.
Они замолчали, и вагон монорельса мирно покачивался по ходу движения. Оказалось, что они здесь лишь втроём. Час пик позади, и люди с работы вернулись домой, к детям, которые постигают себя через «Глубину».
Через две станции пассажир в пальто встал и прошёл к двери, а перед самым выходом приподнял шляпу и сказал:
– Командор. – После чего вышел в деловом центре. Кир с удивлением посмотрел ему вслед:
– Мы разве знакомы?
В вагоне они с Мио остались вдвоём. Представители «Группы», которые защищают человечество. И которые так по-разному видят это самое человечество.
За окном проплывал город. Серые клочья тумана заглушали свет из окон многоэтажных коробок, в которых готовились ко сну обычные люди. Туман съедал яркие цвета стен домов, которые в попытке дать городу разнообразия раскрашивали каждый год по-новому. Ночью, несмотря на попытки фонарей осветить улицы, город превращался в серого многоглазого призрака, таращившегося в пустоту.
Если бы Марта была с Киром, как и все импланты, то он видел бы, как над городом летают замаскированные курьерские и охранные дроны. Сейчас же в глаза бросалось только подсвеченное со всех сторон дерево. Гигантский дуб, который посадили основатели города и который вырос за несколько сотен лет до невероятной высоты. Вокруг него раскинулся центральный парк, в котором иногда слышался детский смех. Несмотря на это, окружающие дерево дома смотрели на него сверху вниз, как на выскочку в прикиде позапрошлого века.
На стекле около двери замерцало название следующей станции. Значит, до неё осталось меньше тридцати секунд.
– Встаём? – Кир поднялся с кресла.
– Нет.
– База здесь, насколько я помню.
– Нам в другое крыло, – ответила Мио, и Кир уселся на место.
Двери автоматически открылись, зашло несколько человек, все из «Группы». Они молча кивали, рассаживались по креслам и закрывали глаза. Дежурство позади, мир выстоял, можно урвать несколько часов сна. Вдвойне везёт тем, кому сон выпадает в ночь.
База, или Административный центр «Группы», – это не здание, а целый квартал. Высотки, воздушные и подземные переходы, ангары с техникой и вычислительные центры. Конечно, не все мощности «Группы» находились здесь, риски давно посчитаны. При этом сам по себе квартал не выделялся на фоне других деловых районов ничем, кроме стальной раскраски главной высотки и горящей белым светом эмблемы – вытянутого вертикально ромба со стилизованными крыльями.
Почему-то через вход Исполнителей идти до своего блока получалось дольше. Поэтому Кир всегда выходил у центрального входа – у корпуса Наблюдателей. Там можно свернуть в левый переход и быстрее дойти до их ангара. И поэтому он думал, что раз они вместе с Наблюдателем, то и пойдут к Наблюдателям.
А они, судя по всему, шли в сервисную.
– Обожаю этих ребят, – сказал Командор, не скрывая восторга.
– Ага, – скучающе ответила Мио, закрыв глаза. Видимо, считывала какие-то данные.
– Да там же каждый – гений! – Кир автоматически попросил про себя Марту вывести данные по сервисникам, но его встретила только темнота за веками. Он щёлкнул языком. – Они же создали «Глубину», разобрались с имплантами. Да они спасли человечество!
– И сейчас они ждут, когда к ним приедет безумный Командор. – Мио схватила себя за голову. – Зачем? Вот зачем ему это надо? Своего безумия не хватает?
– В смысле? – Командор повернулся к ней всем телом. – Они попросили меня приехать? Почему?
– Да кто его знает… Сейчас доедем – может, расскажут.
– Почему «может»?
Потому, что некоторые из этих умников могут с восторгом показать на человека пальцем, что-то прокричать и свалить обратно в кабинет. По крайней мере, именно так поступил первый из сервисной службы, кого они увидели. Кир надеялся, что ему пришла в голову хорошая мысль, поскольку на двери его кабинета висела табличка со значком «Оружие». Хотя больше Командор обрадовался бы, если на табличке написали «Броня» или хотя бы «Батареи». Именно чёртовы батареи подвели его вчера.
Но пока они с Мио шли по коридорам дальше, следуя его изгибам и поворотам. Местами Кир подмечал на стенах рамки с фотографиями людей в халатах, с техникой и даже в обнимку с плюшевыми медведями. Изредка попадались картины. Около одного кабинета, как стражи, стояли две высокие кадки с цветами.
Мио шла молча, иногда шевелила губами, явно задавая вопросы нейроинтерфейсу. Пол под ногами слегка хрустел, в воздухе висел запах канифоли и озона. Где-то в недрах этих коридоров и кабинетов изобрели механическую руку Кира, создали их боевое оружие, рассчитали формулы для создания главного обучающего симулятора планеты. В какой-то момент Командору показалось благодаря изгибам коридора, что они идут по гигантскому мозгу. Мозгу, в котором живут самые разные мысли.