Город на берегу неба
Шрифт:
— Слушай, — спросил вдруг Брэндон, — а когда у вас в России официально можно начинать заниматься сексом?
Она с трудом сообразила, о чём вообще идёт речь. Потом догадалась — о так называемом “возрасте согласия”.
— С шестнадцати, — отозвалась она почему-то шёпотом. — А что?
— А в Калифорнии — с восемнадцати, — произнёс он с досадой. — Тебе же ещё нет восемнадцати?
— Через месяц исполнится…
Ей было сложно поверить в то, что он говорил. Взрослые люди, которые влюблены друг в друга, не могут сами решить,
Впрочем, Брэндона это не особо охладило. Он снова потянулся к Оле, начал целовать, а затем принялся расстёгивать пуговички на её блузке. Она старалась не дёргаться, позволяя ему делать с ней всё, что он захочет… ей тоже хотелось этого — пусть не так отчаянно и остро, как видимо, хотелось ему, но и отказать Брэндону она не смогла бы.
Оля не заметила, как постепенно осталась без одежды, если не считать трусиков. То, что Брэндон не стал зажигать света, было ей на руку — она не готова была сейчас к тому, чтобы он её откровенно разглядывал, ей и так было очень неловко. Брэндон и сам разделся, лёг с ней рядом, продолжая целовать и гладить всё её тело. Было непривычно ощущать его обнажённым, сплетаться с ним руками и ногами, чувствовать его пальцы и губы там, где прежде их никогда не было… И Оля постепенно снова завелась, принялась робко отвечать ему.
Он потянул за резинку её трусиков, заставляя приподнять бёдра — Оля безропотно подчинилась. В темноте что-то негромко зашуршало… А потом она почувствовала, как Брэндон наваливается сверху.
— Помоги же мне, — срывающимся голосом попросил он. Олей овладела паника. Помочь? Как? Что нужно делать? Господи, она же ничего не знает, ничего не умеет… Но он уже и сам справился — Оля ощутила сначала тяжесть и неудобство, а потом её резануло такой болью, что она вскрикнула, кажется, на весь дом.
— Да тише ты, — зажимая ей рот ладонью, прошипел Брэндон с плохо скрываемой досадой. Оля послушно затихла, боясь, что рассердила его, сделала что-то не так, но боль всё продолжалась, жуткая, невыносимая, разрывающая, и от этого — а ещё от обиды на его резковатый тон — из глаз сами собой хлынули слёзы.
И хотя она не произносила больше ни звука, Брэндон почувствовал, что её лицо стало мокрым. Он приподнялся на локтях, чуть отстранившись, отчего боль не утихла, но стала капельку слабее, и, поражённый внезапной догадкой, спросил почти в ужасе:
— Ты что — девственница?!
___________________________
* “White Christmas” — “Белое Рождество” (англ.), эстрадная песня, впервые исполненная Бингом Кросби в 1941 году и навсегда вошедшая в музыкальный репертуар рожденственского сезона. Для американцев понятие “белое Рождество” подразумевает снежную погоду, они верят, что если на Рождество выпадает снег — это определённо к счастью.
28
Этот вопрос стал последней каплей. Не выдержав, Оля расплакалась в голос. Шокированный
— Нет, подожди… у тебя это и в самом деле в первый раз? — уточнил он недоверчивым тоном, словно отказываясь принимать реальность происходящего.
— А разве… разве это не было очевидным с самого начала? — Оля судорожно всхлипнула.
— Клянусь, я и подумать не мог! Да ты же сама только что говорила мне про шестнадцать лет…
Её буквально подбросило от возмущения.
— Я сказала только, что в шестнадцать лет наш закон позволяет. По-твоему, нужно было сразу же в день рождения кидаться под кого-нибудь — просто потому, что время пришло?!
Ещё более озадаченный и сбитый с толку Брэндон включил ночник возле кровати. Комната озарилась мягким ненавязчивым светом, и всё равно Оле он показался слишком ярким, слишком назойливым. Она машинально прикрыла грудь рукой, стараясь не смотреть на голого Брэндона, который сидел рядом с ней и задумчиво тёр переносицу.
— Ты что, правда думал, что я… что у меня… — задрожавшим от обиды голосом выговорила она.
И тогда он наконец сделал то, что должен был сделать немного раньше — прижал её голову к своей груди, ласково обнял за плечи, поцеловал в мокрую и солёную от слёз щёку.
— Не знаю. Чувствую себя полным кретином, но… ты же такая красивая, — растерянно произнёс он. — Я не сомневался, что в России у тебя осталось море поклонников!
— Никого у меня там не было. Никаких поклонников, — отозвалась она. Ну не считать же, в самом деле, “поклонником” неуклюжего противного Лёнчика или его отца, прости господи.
— Чёрт! — выругался Брэндон и ещё крепче прижал её к себе. — Мне, конечно, показалось, что ты не слишком-то опытна в этих делах, но чтобы настолько…
— Это очень плохо? — виновато спросила Оля, уже оттаивая, согреваясь в его объятиях — несмотря ни на что, таких родных и любимых.
— Ну что ты. Просто для меня это стало… мягко говоря… сюрпризом. Я, наверное, напугал тебя? — его голос тоже сделался виноватым. — Очень больно было? Если бы я знал, то был бы более терпелив и осторожен.
— Всё в порядке, — с заминкой откликнулась Оля.
— Ну, какое там… — он принялся стирать слёзы с её лица. — Я совсем от тебя голову потерял, поэтому вполне мог действовать слишком грубо и напористо. Просто сорвался…
Оля закрыла глаза и расслабленно, освобождённо выдохнула. Почему-то она очень боялась, что Брэндон будет злиться на неё. И хотя она не сделала ничего плохого — разве что от растерянности да от неопытности, но…
Брэндон снова поцеловал её — нежно, неглубоко, почти невесомо, успокаивая и баюкая в своих объятиях.
— Не слишком-то фееричный у тебя первый раз получился, да? — усмехнулся он. — Даже вспомнить толком нечего.
Оля смутилась.
— Да и у тебя… ты ведь тоже не получил удовольствия.