Город сестёр 2

Пашка проснулся в холодном поту.

Приснилось что-то жуткое. Подробностей сна он не помнил, но страх и ощущение опасности остались. Фух, хорошо, что это всего лишь сон.

В спальне темно. Ночь. Или раннее утро. Послезавтра должна приехать Лариса с детьми...

Подожди, а кто тогда спит головой на его плече?...

И тут Паша вспомнил - где он.

Невыносимая

Да твою же мать!... За что?!...

Женщина вздохнула, шевельнулась. Пашка замер - пусть спит. Путь спит, потому, что сейчас он совершенно не готов говорить с ней и даже видеть её.

Тьма-то девушка хорошая.

Не красавица. Нет. Курносенькая, губастенькая, глазастенькая. Пегая... За то время, что она прожила с момента спасения, волосы нормального, шатенистого цвета отросли под сединой, и шевелюра у Тьмы представляла собой странное, мелированное клоками зрелище.

И она вовсе не виновата в том, что жизнь забросила его в эту клоаку вселенной. Не её вина, что это она лежит головой у него на плече, а не его Лариса.

Как он относится к ней? Любовь ли это?

Он сам усмехнулся такой постановке вопроса. Как подросток, прямо. Любовь-морковь.

Главное, что душа у этой девочки на месте. А ещё главнее то, что прикипел Скорый к ней всем сердцем. Так уж получилось. Теперь уж не оторвать.

Он скосил глаза, посмотрел на безмятежное личико Тьмы, на припухшие от поцелуев губки и как-то потеплело на душе.

А Бабка? Что у него с Милкой? Что их связывает?

Буквально месяц назад Пашка и предположить не мог, что способен закрутить такой адюльтер. А тут...

Он задумался о перспективе таких отношений. И о перспективах жизни вообще.

Возможно ему повезло. Одному в этом хаосе не выжить, нужен кто-то, кто прикроет спину. А у него есть группа. Этот маленький коллектив относительно порядочных людей. Который ему очень нужен. И он будет стараться сохранить его в целости столько, на сколько хватит сил и ума... Или терпения и желания жить.

Отношения с шефом у него, можно сказать, сложились... Близкие. Пусть даже не по его инициативе. Он как-то не воспринимал свои отношения с Бабкой и Тьмой, как упадок морали. Вроде бы так и надо...

Скорый сегодня ночевал в своей комнате. Пашка вообще намеревался найти или купить двуспальную кровать и установить в своём купе.

Он потянулся даром к товарищам.

Сразу за стенкой Шило и Беда беззаботно спали, обнявшись лицом к лицу. Оба безупречно здоровые, как и все тут, в Улье.

Дальше, в комнате Короткого, дрых Дед. Он лежал навзничь, почему-то без подушки, уставив спутанную бороду в потолок и что-то бормоча. Деду снилось тревожное. Пашка плеснул ему здоровья - пусть старый хрен поправляется.

Короткий... А Короткий где? Наверно уже проснулся и учесал в гараж, колдовать над луноходом. Короткий вообще всегда рано вставал. Жаворонок, что с него возьмёшь.

Следующая комната Тьмы и Беды пустовала, по известным причинам.

Бабка тоже спала, положив по-детски под щеку ладошки и совершенно по-стариковски нахмурившись. Скорый осветлил её суровые сны, и женщина расслабилась, разгладила морщинки на переносице, улыбнулась.

Игла тоже спала. Спокойно и деловито. Господи! Она даже сон воспринимала как серьёзный и необходимый процесс. Ох, Мазур. Железная баба.

Стоп! А это что такое?! Ванесса лежала головой на груди Короткого, который дрых в её постели. Пашка хмыкнул - права была Бабка.

Потом задумался. Может свадьбу сыграть. Нет - правда. А то ведь тут так всё и будет идти. Без праздников. А праздники в жизни нужны. Праздники, это рукотворная радость.

– Сегодня же, - решил он, - поговорю с Бабкой, и вообще - с массами.

За окном стояла темнота и Скорый решил ещё поспать. И усыпил сам себя.

Проснулся, когда Тьма перелезла через него, накинула халатик и потопала в коридор.

Вернулась, присела на край кровати и сообщила.

– Я выспалась. Пойду на кухню.

– Меня с собой возьмёшь?

– Ну, так - вставай.

Когда немытый и непричёсанный народ повылазил в гостиную, Пашка уже нажарил в духовке целый противень картошки, а Танечка развела и вскипятила пятилитровую кастрюльку сухого молока.

Все принялись вяло ковырять завтрак.

Самыми последними из купе выбрались Ванесса с Коротким. На что Бабка незамедлила отреагировать.

– Ну вот! Я же говорила!

Мазур отмахнулась.

– Ай, Милка, не строй из себя пророка.

– Да ладно тебе, не серчай.

Ванесса ничего не сказала и уплыла в душевую, напевая и помахивая в такт зубной щёткой. А Короткий сел за стол и, на вопросительный взгляды команды, приподнял бровь.

– А что особенного? Мы тоже люди...

Шило потыкал в него вилкой с картошкой.

– Я, Аркашка, горжусь тобой. Такую ба... э-э... женщину завалить... Это что-то...

– Господи. Шило, кто тебя воспитывал?

Короткий вздохнул, помотал огорчённо головой. Что, мол, возьмёшь с этого некультурного обормота.

Ванесса вышла из душа одетая с иголочки, села за стол, внимательно осмотрела команду. И принялась за картошку с молоком. Ментат! Ей ничего спрашивать не надо. Прожевала и, всё-таки, спросила ни на кого не глядя.