Город смерти
Шрифт:
Выпятив губы, Вами многозначительно закивал.
— Ты мне интересен, — заметил он. — Ты какой-то… не такой, как все. Чудной. В тебе горит огонь, которого я у других не видел. Я оставлю тебя в живых. Наверно, это мне будет выгоднее. По-моему, ты вполне можешь оказаться отгадкой этой головоломки.
— Я могу идти?
— Ты можешь идти.
Переступая ватными ногами, я повернулся и прошлепал к двери. На пороге обернулся. Вами и бровью не повел.
— Если хочешь, я тебя проинформирую, если что-то выясню, — сказал я.
—
Возможно, эта фраза в его устах и не означала угрозы, но меня все равно прошиб холодный пот.
Допив пиво, он пошел за новой банкой. Распахнул дверцу холодильника, наклонил голову, рассматривая что-то внутри. Он улыбался и, подсвеченные лампочкой холодильника, змеи на его щеках то ли корчились, то ли танцевали… Я пулей вылетел из дверей и лишь огромным усилием воли удержал себя от того, чтобы сбежать по лестнице и выблевать все содержимое своего желудка. Еле-еле удержался.
После этого мы с Амой весь вечер носились по городу, ехали куда глаза глядят, ни о чем не думая. Я рассказал ей о Вами, папке и провалах в памяти. Ама не знала, что тут и думать. Я упомянул, что слышал нечто подобное, от Леоноры. Мы беседовали обо всем этом под мерное жужжание мотоциклетного мотора, но многочисленные детали никак не желали складываться в осмысленную картину. Смерть, теории заговора — все это было просто, но в сочетании с забытым прошлым, исчезновениями, избирательными воспоминаниями и всем прочим…
Мы заехали поужинать в какой-то тихий ресторанчик, но аппетита у нас не было.
— Может, отменим? — размышляла Ама вслух. — Список ты уже видел. Зачем зря рисковать? Ничего нового ты не узнаешь.
— Список был старый. Мне нужен новейший вариант.
— Зачем?
— Не знаю. Может быть, я обнаружу знакомые имена среди новых. Может быть… Я должен его увидеть. Так нужно.
— Капак… — произнесла Ама и замялась, опасаясь продолжать.
— Что?
— Ты бы… Как ты думаешь, ты способен убить человека? — заглянула она мне в глаза. — При необходимости?
— Да, — не колеблясь, ответил я.
— Ты способен убивать, как убивает Вами? Женщин? Детей?
— Нет, конечно. Он же псих. Я убил бы врага, того, кто преградит мне путь. Но ребенка? Никогда.
Аму это, кажется, успокоило, но меня — нет, поскольку я не был уж так уверен. Если дойдет до дела…
То, что я увидел у Вами в холодильнике, вызвало у меня омерзение. Одна часть моей души содрогнулась от ужаса и до сих пор никак не могла успокоиться. Но одновременно я поймал себя на чем-то вроде восторга. Мне не хотелось сознаваться в этом даже себе самому — но в глубине души и не так бессознательно, как мне бы хотелось, я испытывал зависть к его садистским
Мы зарулили в дешевый мотель и привели себя в порядок. Мне нужно было принять душ: после визита к Вами я весь обливался потом. Уже стягивая штаны, я почувствовал на себе пристальный взгляд Амы.
— Чего? — замер я.
— В ту ночь я тебя толком не разглядела, — проворковала Ама. — Просто интересно, что там у тебя под одеждой.
— Нечего глазеть, — проворчал я. — Отвернись.
Ама задорно расхохоталась.
— Скромничаете, мистер Райми?
Я тоже заулыбался.
— Давай так: я разденусь, если ты разденешься.
Лукаво кивнув, Ама начала сбрасывать с себя одежду.
Мы залезли под душ вместе. Совсем как в ту ночь в «Парти-Централь», мы ощупывали и исследовали тела друг Друга. Меня вновь до самой глубины души поразила особенная красота Амы. Не знаю уж, как бы среагировали на нее другие мужчины — стандарту порножурналов она не отвечала, — но в моих восторженных глазах она была само совершенство.
Мы ласкали друг друга неторопливо, но столь же страстно, как и в первый раз. Друг другу мы были еще в новинку — но одновременно казалось, будто мы прожили вместе уже много лет. Мы точно знали, как доставить друг другу удовольствие, действовали, почти не думая, интуитивно предчувствуя движения друг друга на ход вперед.
Кончили мы вместе, слившись воедино. Это было медленно. Это было райское блаженство.
— Если бы нашу страсть можно было бы разлить по пузырькам и продать, — сказала Ама потом, когда мы лежали на кровати, обнявшись, — мы бы стали миллионерами.
— Да ну их, эти деньги, — отозвался я, нюхая ее шею. — Не хочу ни с кем делиться. Пусть весь мир провалится. Черт с ними со всеми — лишь бы мы с тобой были счастливы.
— Не очень-то хорошо так говорить, — захихикала она.
— А я не очень-то хороший человек, — улыбнулся я.
— Правда? — серьезно переспросила она.
— Уже раскаиваешься?
— Просто любопытно. Я тебя люблю, Капак, но сама не могу понять, за что или почему. В тебе есть много такого всякого, что мне закрыто. Я еще никогда не отдавалась человеку, чей характер так плохо знаю. Вот и хочется выяснить, с кем я, собственно, связала себя клятвой.
Раздосадованно вздохнув, я приподнялся на локтях. Очерчивая пальцами невидимые круги на ее животе, я заговорил.
— Я гангстер. Я ворую, запугиваю, избиваю. При необходимости убиваю. Сам я себя считаю порядочным человеком — я не обижаю невинных, верю в семейные ценности, верность и преданность друзьям, — но респектабельным членом общества меня не назовешь. Я поступал дурно, Ама, и замышляю кое-что похуже.
Ама печально кивнула:
— Так я и думала.
— Ты не способна с этим смириться? — тихо спросил я.
Ама передернула плечами.
— По крайней мере ты честен, — заявила она и крепко обвила меня руками.