Город стекла
Шрифт:
— Саймон…
— Смотри. — Саймон жестом оборвал ее, и его темные глаза округлились. — Вон там, внизу.
От солнца на горизонте осталась красная полоска света. Вот и она растаяла, исчезла за краем мира. Башни Аликанте вспыхнули огнем, и в их сиянии Клэри увидела толпы нежити, которые все еще мялись у Северных врат.
— В чем дело? — спросила она. — Почему Врата до сих пор не открыли?
— Конклав, — ответил сидевший неподвижно Саймон. — Они, должно быть, ответили отказом.
— Как они могли?! —
— Они сдаются Валентину.
— Так нельзя! — вскрикнула Клэри, однако темные фигурки у Северных врат уже разворачивались и уходили прочь от города, словно муравьи от порушенного муравейника.
В гаснущем свете лицо Саймона казалось восковым.
— Выходит, нас ненавидят до того сильно, что предпочитают сдаться Валентину.
— Это не ненависть. Это страх. Страх, которого не избежал сам Валентин. — До Клэри не сразу дошла истинность собственных слов. — Конклав боится и… и завидует.
Саймон метнул в нее удивленный взгляд:
— Завидует?
Клэри не слышала друга. Она вспоминала видение, явленное Итуриэлем; в ушах звенел голос Валентина: «Я жаждал ответа: зачем Разиэль создал Сумеречных охотников, не наградив их силой нежити — ни скоростью волка, ни бессмертием дивного народца, ни талантом магов, ни выносливостью вампиров? Перед лицом исчадий ада он оставил нас обнаженными, наградив лишь знаками. Почему враг сильнее нефилимов? Почему бы нам не взять себе его мощь? Разве не будет это справедливо?»
Клэри продолжала смотреть на Аликанте, раскрыв рот и ничего не слыша. Саймон звал ее, однако мыслями Клэри унеслась прочь отсюда. Ангел мог показать что угодно и при этом выбрал именно те воспоминания. Намеренно. Вспомнилось, как Валентин кричал: «Да чтобы мы связались с нежитью?! С этими тварями?!»
И руна. Та, что приходит во сне. Простая, как узел.
«Почему бы нам не взять себе его мощь?»
— Связь, — вслух сказала Клэри. — Она связывает. Объединяет непохожее.
— Чего? — непонимающе уставился на нее Саймон.
Поднявшись с земли, Клэри отряхнулась:
— Мне надо вниз. Где они?
— Кто где? Клэри…
Но Клэри уже неслась по извилистой тропинке, ведущей к городу. Ругаясь про себя, Саймон побежал следом.
Говорят, все дороги ведут в Зал Договоров. Эти слова Себастьяна набатом гудели в ушах, и Клэри надеялась, что поговорка не врет. Иначе плутать ей по улочкам Аликанте, которые изгибались под странными углами, не то что милые сердцу прямые улицы родного Манхэттена. В Манхэттене нельзя заблудиться, там все ясно, понятно, а здесь — лабиринт.
Промчавшись через чей-то внутренний дворик, Клэри выбежала на тротуар вдоль канала. Если идти вдоль воды, то обязательно выйдешь на Ангельскую площадь. Неожиданно для себя Клэри миновала
— Могла бы и подождать, — мрачно произнес вампир.
Клэри уперлась руками в колени, хватая ртом воздух.
— Кто бы… говорил… сам… первым пришел.
— Вампирская скорость, — гордо заметил Саймон. — Вернемся в Нью-Йорк — займусь бегом.
— Жулик ты. — Сделав еще один глубокий вдох, Клэри выпрямилась и откинула с потного лба прилипшую челку. — Пошли. Нам надо в Зал.
Внутри собралось столько Сумеречных охотников, сколько Клэри не видела в одном месте даже в ночь, когда Валентин штурмовал Аликанте. Нефилимы спорили в голос, и в Зале будто рокотала снежная лавина. Подиум оставался пуст, и карта Идриса одиноко висела на дальней стене.
Клэри взглядом поискала Люка. Оборотень стоял, прислонившись к колонне, полуживой от усталости.
Рядом Аматис ободряюще похлопывала его по плечу. Клэри огляделась еще раз, но Джослин нигде не заметила.
На какое-то время Клэри впала в прострацию. Потом вспомнила о Джейсе, который сейчас ищет Валентина и вполне может погибнуть. Брат сознает себя частью войны, как и Клэри, — она всегда принадлежала миру нефилимов, даже когда понятия о нем не имела. В крови все еще гудел адреналин, обостряя все чувства. Пожалуй, даже чересчур обостряя.
Клэри сжала Саймону руку:
— Пожелай мне удачи. — Ноги сами понесли к подиуму, и Клэри не заметила, как поднялась на платформу и развернулась лицом к толпе.
Она не знала, чего ждать. Взволнованных вздохов? Моря лиц, обращенных к ней в предвосхищении? Один Люк заметил Клэри, словно почувствовал ее присутствие — замер и смотрел на воспитанницу изумленными глазами. Из толпы ее заприметил лишь один человек — тот, чьи лицевые кости выпирали, словно нос парусного судна. Консул Малахи. Он пробирался к подиуму, крича что-то на ходу и жестами приказывая Клэри покинуть сцену. Впрочем, криками он только больше обращал внимание Охотников на Клэри.
Она получила желаемое. Взгляды обратились на нее, и в толпе зашептали с придыханием: «Это она! Дочь Валентина!»
— Все верно, — сказала Клэри, стараясь говорить как можно громче и отчетливее. — Валентин — мой отец, но я узнала о нем лишь несколько недель назад. До того я даже не подозревала, кто мой отец. Многие не поверят, и ладно. Верьте во что хотите. Однако поверьте и в другое: мне известно о Валентине нечто, что поможет в битве с ним. Позвольте же говорить.
— Глупости. — Малахи подошел вплотную к подиуму. — Несусветные глупости! Ты всего лишь девчонка…