Город, стоящий у солнца
Шрифт:
Снова застучал метроном, снова четыре двери. Игрок, исцелённый телом, но так и не оправившийся в душе, снова упрямо выбрал ту, что была прямо перед ним и боязливо, вжав голову в плечи, шагнул в неё. Какая разница, куда идти, в конце-то концов? Главное — пройти раньше, чем выйдет даже первая минута отведённого времени, это Игрок решил для себя твёрдо. В его больном мозгу полученная трёпка стала наказанием за неторопливость предыдущего выбора.
Новая комната встретила его пустотой. Пол, покрытый мягким песком, стены, обшитые стеблями бамбука, простая деревянная дверь напротив, перекрытая
— Ага, сюжет этой песни мне понятен! — произнёс он довольно и лёг на пол. Тело его уже давно было полностью восстановлено, но разум… разум нуждался в отдыхе.Футболку, которую ему пришлось снять в предыдущей комнате, чтобы её не порвало плетьми, он всё ещё сжимал в руке — из неё получилась неплохая подушка, хоть и твёрдая. Песок всё-таки не чета перьям… Час или два прошли спокойно, Игроку удалось подремать в одиночестве, но потом свет на секунду погас и снова вспыхнул ярче, разбудив его. У постамента возник из ниоткуда манекен-юноша, такой же серый и идеально вымеренный, как и все остальные.
— Всё хорошо? Какие-то проблемы с прохождением? — поинтересовался он.
— Да, — отозвался Игрок, поднимаясь на ноги, — надо на ту чашу надавить и дверь откроется.
— А почему ты тогда ещё здесь? — деланно удивился гость. Игрока охватила злоба:
— Сам же знаешь, что надо зажать и держать!
— Знаю… — на искусственном лице расцвела улыбка.
— Тогда помоги мне!
— Охотно, охотно. Если ты убедишь меня в этом, о Игрок! — улыбка манекена стала ещё шире.
— Чего ты хочешь? У меня ничего нет, кроме одежды.
— У тебя есть руки. Рот есть. Задница тоже ничего. Как-то так ты оцениваешь женщин, верно?
— Я — мужчина! — процедил Игрок сквозь зубы, — ещё один такой намёк — и я раскрою тебе башку, а чашу прижму к полу твоим бездыханным телом.
— Вэллком! — ехидно отозвался манекен, — пробуй! Только учти, что упрашивать меня о помощи тебе придётся потом вдвое, нет, втрое старательнее.
Игрок быстрым шагом подошёл к обидчику, замахнулся для удара… Кулак манекена врезался ему прямо в голову, потом земля ударила его в спину.
— Зафиксировано сотрясение мозга. Исправляю! — прозвучал голос Лабиринта, и боль ушла.
— Ещё разок попробуешь, или всё-таки поступим по-моему? — нетерпеливо проговорил манекен, стоя над поверженным Игроком и лаская себя обеими руками поочерёдно, — будь хорошим мальчиком, и я подержу для тебя эту дурацкую чашу.
— Нет! Я уж как-нибудь сам придумаю, как быть!
— Хорошо! Только учти, что каждые полчаса тут будет появляться ещё один из нас, а в толпе мы становимся сильнее, агрессивнее и, — манекен многозначительно хмыкнул, — ненасытнее!
Игрок поднялся на ноги, отряхнулся, и бочком, стараясь не поворачиваться
— Твою мать! — блуждая по комнате, Игрок запнулся о свою импровизированную подушку и чуть не упал, — сука!
Футболка. Скрученная в кулёк и набитая песком. Тяжёлая как чёрт. Тяжёлая! Игрок ударил себя по лбу с такой силой, что удивился, как это Лабиринт не диагностировал ещё одно сотрясение. Схватив эту «подушку» он почти бегом рванулся к чаше. Под тяжестью песка механизм тут же пришёл в движение и запоры на двери открылись. Манекены медленно потянулись в сторону выхода, пытаясь отрезать Игрока от спасения, тот быстрым шагом пошёл им наперерез, опасаясь, что все трое бросятся на него, если он перейдёт на бег. Полыхнуло ещё раз. Их стало четверо. Они ринулись вперёд!
Игрок бежал изо всех сил, но у самой двери его настигли. Чья-то рука схватила его за волосы, он наугад ударил назад локтём и нашёл чьё-то лицо. Рука отцепилась. Какая-то сволочь бросилась в ноги, Игрок упал, но — к счастью — уже в открывшуюся дверь. Какая-то неведомая сила не выпускала манекенов в комнату принятия решений, их протянутые руки утыкались в невидимую стену… Хлопнула дверь, Игрок перевёл дыхание, и в этот миг снова застучал метроном, поторапливающий его сделать следующий выбор…
Я перевёл дыхание и снова приложился к стакану. Рассказ затягивался, и горло моё пересохло.
— Блин, эта колдовская штука и впрямь работает, я не могу назвать Игрока иначе, чем «Игрок», хотя очевидно же, что «Игрок» — это Игрок. Да бля! Опять!
— Не парься, я понимаю, что речь идёт об Игроке, но заклинание создателей Лабиринта не даёт тебе говорить, используя хоть какие-то имена или даже порой местоимения, позволяющие тебе проговориться, кто такой этот Игрок, — Кейра улыбалась.
Когда я вернулся наконец в объективную реальность, мне было очень хреново. Последние испытания, упавшие на Игрока, придумал какой-то садист-извращенец… Мне нужна была помощь — и какое же облегчение я испытал, когда услышал в коммуникаторе голос Кейры, а не встретил очередной автоответчик.
Она с полуслова поняла, что со мной произошло, и разрешила прийти к себе. Она поставила на стол большую бутыль джина, и язык мой быстро развязался. Куда быстрее, чем следовало бы, особенно если учесть, что я разводил алкоголь с тоником, а Кейра пила чистым. Я пьянел быстрее, но ничего не мог, да и не хотел с этим поделать. Нервы требовали разрядки и разговора. Кейра милосердно слушала и даже не издевалась. В другом состоянии я, наверное, подумал бы, что это явное свидетельство того, насколько эта светлая неравнодушна ко мне, но тогда я не отличался умом и сообразительностью во всём, что касалось женщин.