Город страсти

Макмуртри Лэрри Джефф

– Карла, я просто шучу.

– Иногда, когда ты шутишь, к тебе приходят дельные мысли, – сухо прокомментировала она.

– У меня появилась еще одна. Давай не будем строить гостевой дом, а построим тюрьму для Джека и Дики. На окна повесим настоящие решетки. Было бы неплохо, если бы они почувствовали вкус тюремной жизни и знали, что их ждет в Хансвилле.

– Я вот что скажу тебе. Женское движение у нас развилось потому, что мужья не воспринимают серьезно жен, когда те хотят построить дом для гостей.

Карла переоделась в тенниску следующего содержания: ЗАМУЖЕМ, НО ВСЕ ЕЩЕ В ПОИСКЕ. Дуэйн подумал, не связано ли это с ее последней поездкой в Форт-Уэрт

без лифчика. Он также подумал о том, имеет ли, в принципе, значение, как люди распоряжаются своими телами. Чем старше он становился, тем менее актуальным звучал для него этот вопрос. Кому какое дело, кто с кем спит? Его раздражало не то, что у Карлы появляются любовники, а то, какие это любовники. Ни один из них не сделал ни малейшего усилия, чтобы по-дружески к нему отнестись или хотя бы остаться в рамках приличия. Артур третировал его, как хотел.

Между тем на большом телевизионном экране, расцвеченном сочными красками, спасшиеся от огромной волны брели, ничего не соображая, по ослепительно белому песку, лишившись домов, любимых, скудных пожитков, – все кануло в море.

– Есть люди, которые по-настоящему страдают, – тихо проговорил Дуэйн.

Карла расчесывала волосы, следя за экраном в зеркале.

– Я знаю, – сказала она. – Не хочешь, не смотри. Переключи на другой канал.

– Сто двадцать тысяч людей унесло в море. Это больше, чем население Уичита-Фолс.

– Такова жизнь, и ничего, Дуэйн, не поделать, – философски заметила Карла. – Вот что происходит, если живешь вблизи океана.

– Каких-то два года назад ты хотела купить дом на берегу острова Падре.

Карла, продолжая расчесывать свои блестящие волосы, не преминула напомнить:

– Ты когда-то обещал мне все, чего я ни попрошу.

– Я, вероятно, сказал это в пьяном бреду.

– Нет, ты не был пьян. Это было лет двадцать назад.

– О! Неудивительно! – воскликнул Дуэйн. – Молодой человек не надежнее пьяного.

– Артур молод и надежен. Я этой противной девчонке уши обдеру за «зануду».

– Она имеет право на собственные оценки. Шорти стоял как раз за стеклянными дверями, которые вели в ванную и солярий. Он мог стоять так часами, уставившись вожделенно на спальню. В тот день в западном Техасе разыгралась песчаная буря, и отдельные песчинки били по стеклу.

– У меня сердце разрывается, когда я вижу собаку с высунутым языком, – проговорила Карла, выходя из комнаты.

Дуэйн, не отрываясь, смотрел на промокших, объятых горем людей, бредущих по берегу моря на другом конце света. Сто двадцать тысяч сгинуло в морской пучине, и его собственные неурядицы должны были раствориться в бездне горя этих несчастных, но ничего подобного не происходило. Депрессия как мучила его, так и продолжала мучить. Его угнетал огромный долг, который висел над ним. Его угнетали непослушные дети. Его угнетала его самодовольная любовница, но больше всего угнетал этот необъятный дом, за который он никак не может расплатиться. Он ненавидел даже постель, на которой лежал… Она была таких размеров, что приходилось ползти двадцать футов, чтобы ответить на телефонный звонок.

Мир переживших наводнение был удивительно красив. Море, поглотившее их родных и близких, переливалось всеми оттенками синего цвета, а редкие зеленые пальмы мерно раскачивались под тихим ветром. Новый «Сони» идеально передавал всю цветовую гамму; место катастрофы в самом деле походило на райское местечко в одном из южных морей, а из его окна была видна одна лишь грязь, серость да Шорти с болтающимся языком.

Песок, по которому брели потерпевшие, ослепительно белый и намного

красивее того, что бил в его стеклянные двери. Песок западного Техаса тверд, как гранит. Дуэйн не раз попадал в песчаные бури и ненавидел его. В мечтах он часто уносился туда, где сильный ветер не швыряет песок тебе в лицо.

Его воображение отказывалось видеть в азиатской трагедии бич Божий, он охотно представил чудовищных размеров волну шириной в четыреста пятьдесят миль, которая обрушилась на Талиа, сметая с лица земли здание суда со всеми, кто в нем находился. Он понимал, что эта мысль низка, поскольку пострадают ни в чем не повинные люди. Но, с другой стороны, как соблазнительно просто решить проблему Джанин, проблему, с которой, так или иначе, ему придется столкнуться.

Когда он проезжал мимо Лос Долорес, коричневые стены которого казались еще мрачнее под яркими солнечными лучами, в сознании Дуэйна всплыл тот день, когда он смотрел сюжет о наводнении в Индии. В состоянии депрессии память играла с ним злые шутки: вместо того чтобы воспроизводить сцены веселья и счастья, которых было много в его жизни, она выдавала одни угнетающие эпизоды. Дуэйн считал себя в общем счастливым человеком, но когда серьезная хандра наваливалась на него раза два в год, он с трудом вспоминал, что же именно происходило за эти сорок восемь лет его счастливой жизни. Его склад ума разительно отличался от склада ума Минервы, с которой он не раз беседовал на эту тему.

– Черт! – выругалась она однажды. – Я просто запоминаю хорошее, а плохое выбрасываю из головы.

В то же время она была убеждена, что у нее спинальный менингит, хотя соответствующие симптомы полностью отсутствовали.

– В тебе больше оптимизма, чем во мне, – пришел к выводу Дуэйн.

– Нет. Во мне больше безумия, – ответила Минерва. – Ты слишком здравомыслящий, Дуэйн. Во всем нашем округе не найдется более здравомыслящего человека, чем ты. Вот в чем твоя беда.

ГЛАВА 15

Глядя на Лос Долорес, Дуэйн попытался представить, что в этот момент чувствует Джейси. Ему захотелось остановиться и позвонить в дверь, как когда-то поступила Карла. Возможно, Джейси дома, тоже страдает от депрессии и ждет не дождется, когда кто-нибудь позвонит в дверь.

Она может лежать на огромной, как у него, кровати и смотреть аналогичный телевизионный репортаж, переживая сильнее, чем он. Она, вероятно, с радостью вспомнила бы то время, когда в течение двух лет они ходили друг к другу на свидания, и эти короткие недели любви… любви тридцатилетней давности.

Дуэйн также не мог не вспомнить, как давал себе слово никогда не забывать ее, но вскоре, возвратившись в родной город из Кореи, покончил со всем этим. В его отсутствие в Талиа переехала Карла. Она работала кассиром в бакалейном магазине. Они стали встречаться, поженились и с тех пор живут вместе.

Даже Сонни Кроуфорд в конце концов перестал сходить с ума по Джейси, а он любил ее сильнее.

Дуэйн подумал, что теория Руфь Поппер неверна. Он не боялся снова влюбиться в Джейси. Чтобы после того, что между ними было, снова возникла любовь? Нет, на это не приходится рассчитывать. Боясь нарушить ее уединение, он не желал вмешиваться в личную жизнь другого человека, поскольку сам был почти лишен возможности уединиться и настолько высоко ценил одиночество, что мог часами гнать машину по проселочным дорогам, лишь бы побыть наедине с самим собой. Нет, он не собирается вмешиваться в личную жизнь Джейси, решил Дуэйн, и вскоре Лос Долорес безжалостно исчез в зеркале заднего вида.