Город страсти
Шрифт:
– Подай назад, – попросил Дики. – Она может заметить меня.
– Послушай, – нахмурился Дуэйн. – Я устал, и мне хочется домой. Билли Энн, вероятно, сидит в горячей ванне. Чего ты так боишься?
– Она умеет стрелять, – ответил Дики. – Помнишь, я подарил ей на день рождения револьвер тридцать восьмого калибра для самообороны, когда меня не будет поблизости?
– Чем ты ей так насолил, что она собирается пристрелить тебя из подаренного оружия? – спросил Дуэйн.
– Все проклятые сплетни, – процедил сквозь зубы Дики. – Жаль, что мы не живем в Нью-Йорке, где люди не треплют зря языками. Надо принять
– Она проведала, что ты с кем-то еще спишь? Признавайся? – едва сдерживаясь, чтобы не расхохотаться, спросил Дуэйн.
Дики лихорадочно оглядывал каменистое возвышение, как бы стараясь угадать, за каким из многочисленных деревьев поджидает его Билли Энн с револьвером тридцать восьмого калибра.
– Ты слышал такую песню «На внутреннем фронте война тоже ад»? – спросил Дики, поворачиваясь к отцу.
– Приходилось.
– Она о женах, которые не получают этого… достаточно, потому что их мужья отправились воевать, – уточнил Дики. – Вот один старый парень… ну, правда, не очень старый… помогает им… не так страдать.
– Я не знал, что идет война, – заметил Дуэйн. – Против кого мы сражаемся?
– Да я выразился фигурально, – пояснил Дики. – То же самое может произойти, если не будет никакой войны.
– Ты связался с замужней женщиной? – спросил Дуэйн.
– Знаешь что, одолжи мне свой пикап? – попросил Дики. – Мне хочется отправиться в Руидосо, а это хорошее место, откуда можно начать.
– Так с какой замужней женщиной ты связался? – не отставал Дуэйн.
– Почему это с «женщиной»? – удивился Дики. – Их гораздо больше, чем ты себе представляешь. Тех, кто считает, что на внутреннем фронте тоже ад.
– Знаю, знаю. Твоя мать растолковала мне это. Итак, с кем из замужних женщин ты связался?
– Миссис Нолан и миссис Марлоу. Дуэйн выключил двигатель.
– Повтори, иначе я сойду с ума.
– Миссис Нолан и миссис Марлоу. Сам не понимаю, как получилось, но миссис Марлоу бросила своего мужа, и миссис Нолан собирается.
– Джуниор и Лестер в курсе?
– Да. Билли Энн позвонила им и все рассказала сегодня днем.
– Сегодня днем ты сидел в тюрьме, – заметил Дуэйн. – Может быть, она передумала. Может быть, она даже решила простить тебя.
– Сейчас не время сидеть и разговоры разговаривать, – нервно заметил Дики. – Скорее всего, она отыскала мои деньги, которые я припрятал, и отправилась в Форт-Уэрт за шмотками. Но если она здесь, то жаждет мщения.
– Выходит, Руидосо не такая уж плохая идея, – задумчиво произнес Дуэйн. – Надо переждать пару дней, пока не осядет пыль.
Он вышел из машины. Дики живо уселся на его место, и пикап рванул с места, оставляя за собой клубы пыли, которые можно было видеть на десятки миль вокруг. Дуэйн, с трудом ориентируясь в пыли, пешком направился к баскетбольной площадке. Через минуту на дороге показался Шорти, подбежал и недоуменно уставился на него. Его любимый хозяин вернулся, а где же пикап?
– Ничего, ничего, Шорти. Это не единственный пикап в мире.
ГЛАВА 17
Когда Дуэйн вошел в гараж, на заднем дворе раздались выстрелы. Не раздумывая, он бросился бежать, чем привел в страшный восторг Шорти, который принялся громко и отрывисто лаять.
Прибежав туда, он увидел, что Карла с Билли Энн сидят в ванной и потягивают водку с тоником. (В жаркую погоду это было любимым занятием его жены). Минерва, паля из положения лежа, пыталась поразить воздушные шарики на новой собачьей будке, оставшиеся от вечера, устроенного в честь дня рождения близнецов. Минерва лихо расправлялась с ними, и когда Дуэйн подбежал, все было кончено.
– Ты вернулся вовремя, – заметила она. – А где мальчик?
– Отправился в Луизиану, – соврал Дуэйн, стараясь придать своему голосу небрежный тон.
– А ему наплевать, что он разбил сердце бедной девушки, – проговорила Карла.
Билли Энн совсем не выглядела жертвой трагедии. Она весело смеялась, словно только что пронеслась на водных лыжах по озеру Кикапу.
– Я люблю стрелять из этого маленького револьвера, – заметила Минерва, не поднимаясь с земли.
Но вот она встала, положила заряженное оружие рядом с огромным бокалом, из которого пила Билли Энн, и пошла к дому. Едва Минерва вошла в дом, из него вышла Нелли, держа в одной руке Барбет, а другой волоча за собой маленького Майка. Маленький Майк так и не расставался с плоскогубцами, которыми он хотел ударить кота.
На Нелли были такие бикини, что Дуэйн чуть не поперхнулся. Узкая полоска материи едва прикрывала клитор. Нелли, ничуть не стыдясь, передала ему Барбет и бросила маленького Майка, с плоскогубцами и прямо в одежде, в бассейн.
– Говорят, что лучший способ научить ребенка плавать – кинуть в воду, – сказала она.
На руках у деда Барбет довольно зачмокала губами.
Между тем маленький Майк особых талантов к плаванию не проявлял, уйдя с головой под воду. Дуэйн осторожно посадил девочку, подошел к воде и выудил мальчика, так и не расставшегося со слесарным инструментом. Очутившись на суше, малыш засеменил к дому. Однажды его укусила пчела, и он страшно не любил быть на открытом воздухе.
– Знаешь, папочка, мы с Джо сегодня обручились, – проговорила Нелли, залезая в ванну. – Мама считает, что в качестве свадебного подарка ты должен преподнести нам дом. Но только чтобы он не был очень большим.
– Я считаю, что для начала вы могли бы поселиться в этой чудесной конуре, – сказал Дуэйн. – Наша собачья конура в два этажа одна из лучших в округе.
Он взглянул на Карлу, пытаясь угадать, в каком она настроении. Трудно сказать, решил он.
– Ты, наверное, уже слышал, что Дики разрушил две семьи, – сказала та, не особенно сердясь.
– Три, – поправила ее Билли Энн. – Нашу тоже, хотя мы еще не успели ее создать.
– Я не стал бы особенно верить слухам, – попытался успокоить женщин Дуэйн. – Мало ли чего болтают в Талиа.
– Лестера пришлось уложить в тихую палату, – сообщила Карла мужу.
– Как так? – удивился он. – Я же сегодня видел его, и он не показался мне сумасброднее обычного.
– Он грозился перерезать себе горло бритвой, – продолжала Карла. – Заявил, что с него хватит!
– Может, ему захотелось поваляться весь день в кровати, – предположил Дуэйн. – И не было никакого желания резать себе горло.