Город священного огня (др. перевод) (ЛП)

Институт Лос-Анджелеса, декабрь 2007-го

В день, когда убили родителей Эммы Карстаирс, погода была прекрасной.

С другой стороны, в Лос-Анджелесе она всегда такая. Одним ясным зимним утром родители девочки оставили ее у Института на холмах, за автострадой тихоокеанского побережья с видом на океан. Небо было безоблачным и тянулось с утесов Пасифик Палисейдс до пляжей Пойнт Дам.

Отчет о демонической активности в районе береговых пещер Лео Каррилло пришел за ночь до этого. Карстаирсам было поручено разобраться с ситуацией. Позже

Эмма вспомнит, как ее мама заправила выбившуюся прядь волос за ухо, предлагая отцу нарисовать руну Бесстрашия, и как Джон рассмеялся, отвечая, что испытывает недоверие к новомодным рунам. Ему хватало и тех, что были записаны в Серой книге. В тот момент Эмме было невтерпеж, она быстро обняла родителей, прежде чем кинуться по ступенькам Института с подпрыгивающим рюкзаком между лопаток, а те лишь помахали на прощание.

Эмма была рада возможности тренироваться в этом месте. Мало того, что там жил ее лучший друг Джулиан, но еще и внутри царило ощущение, будто она влетала в океан. То было огромное строение из дерева и камня, стоявшее в конце длинной галечной аллеи, извивавшейся по холмам. Каждая комната, каждый этаж был с видом на океан, горы и небо; на бурлящие просторы синего, зеленого и золотого. Девочка мечтала забраться на крышу вместе с Джулсом – пока этому плану мешали родители – чтобы посмотреть, тянулся ли вид до самой пустыни на юге.

Передние двери легко распахнулись под ее знакомым прикосновением. Лестничная площадка и нижние этажи Института полнились взрослыми Сумеречными охотниками, шагающими взад и вперед. Наверное, у них какая-то встреча, предположила Эмма. Она заметила отца Джулиана – Эндрю Блэкторна, главы Института – посреди толпы. Не желая размениваться на приветствия, она бросилась в раздевалку на втором этаже, где сменила джинсы и футболку на тренировочный костюм – не по размеру широкую рубашку, свободные хлопковые штаны и, самое главное: клинок, перекинутый через плечо.

Кортана. В переводе «короткий меч», но для Эммы он не был коротким. Клинок был длиной с ее предплечье – сверкающий металл с выведенными словами, которые каждый раз вызывали у нее дрожь по позвоночнику: «Я – Кортана, той же стали и закалки, что Жуаёз и Дюрандаль». Отец объяснил, что это значит, когда впервые вручил меч в ее десятилетние руки.

– Можешь пользоваться им на тренировках до восемнадцати лет, тогда он станет твоим, – сказал Джон Карстаирс, улыбаясь, пока ее пальцы обводили слова. – Ты понимаешь, что это значит?

Она покачала головой. Часть про «сталь» девочка понимала, но про «закалку» – нет. «Закал» ассоциировался с «темпераментностью», а отец всегда предупреждал, что ее она должна контролировать. Какое отношение это имело к клинку?

– Ты же знаешь о семье Вэйландов. Они были известными изготовителями оружия до того, как Железные сестры начали ковать все клинки для Сумеречных охотников. Кузнец Вэйланд выковал Экскалибур и Жуаёз, мечи Артура и Ланселота, и Дюрандаль– меч героя Роланда. Твой клинок они сделали из той же стали. Сталь должна быть закаленной – она подвергается высокой температуре, достаточно жаркой, чтобы расплавить или уничтожить металл – чтобы сделаться сильнее. – Он поцеловал ее в макушку. – Карстаирсы пользовались этим мечом многие поколения. Надпись напоминает нам, что Сумеречные охотники – орудие Ангелов. Закалите нас в огне, и мы станем сильнее. В страданиях мы выживаем.

Эмма едва могла дождаться прохождения шести лет до своего восемнадцатилетия, когда она сможет путешествовать по миру, дабы бороться с демонами;

когда она закалится в огне. Девочка прикрепила меч и покинула раздевалку, представляя, как это будет. В своих фантазиях она стояла на вершине обрыва над морем в Пойнт Даме, воюя сполчищем демонов Раум с помощью Кортаны. Джулиан был с ней, естественно, отбивающийся своим любимым оружием – арбалетом.

В Эммином воображении Джулс всегда был с ней. Она знала его всю жизнь. Блэкторны и Карстаирсы всегда были близки, и мальчик был всего на пару месяцев старше нее; она буквально никогда не жила в мире без него. Они вместе учились плавать в океане, будучи маленькими детьми. Вместе учились ходить и бегать. Ее баюкали на руках его родители и наказывали старшие брат с сестрой, когда она плохо себя вела.

А эти двое славились неподобающим поведением. Покрасили пушистого белого кота Блэкторнов – Оскара – в ярко-голубой (Эммина идея), когда им было семь. Джулиан все равно взял всю вину на себя; так часто бывало. В конце концов, как он подмечал, она была единственным ребенком в семье, а он одним из семи; его родители забудут, что злились на него, гораздо быстрее, чем Карстаирсы.

Она помнила, как умерла его мать при рождении Тавви, как Эмма держала парня за руку, пока тело хоронили в каньоне, и дым поднимался до небес. Она помнила его плач, как думала, что мальчики плакали не как девочки, с ужасными резкими всхлипами, звучавшими, будто их тащили на крючке. Может, им было хуже от того, что им плакать не подобает…

– Ох! – Эмма отшатнулась; она так углубилась в воспоминания, что врезалась прямиком в отца Джулиана – высокого мужчину с теми же спутанными каштановыми волосами, что и у большинства его детей. – Простите, мистер Блэкторн!

Он ухмыльнулся.

– Никогда раньше не видел, чтобы кто-то так рвался на занятия, – крикнул он, кинувшись по коридору.

Тренировочный зал был одним из любимых мест Эммы во всем здании. Он занимал почти весь этаж, восточная и западная стены были из прозрачного стекла. Куда ни глянь, виднелось синее море. Изгиб береговой линии шел с севера на юг, бесконечные воды Тихого океана тянулись в сторону Гавайи.

В центре тщательно отполированного деревянного пола стоял наставник семьи Блэкторнов– внушительная женщина по имени Катерина, временно поглощенная в то, чтобы научить близнецов метанию ножами. Ливви, как всегда, покорно следовала инструкциям, но Тай хмурился и упрямился.

Джулиан, одетый в свободный тренировочный костюм, лежал на спине возле западного окна и разговаривал с Марком, уткнувшимся носом в книгу и изо всех сил пытающимся игнорировать младшего сводного брата.

– Тебе не кажется, что «Марк» – странноватое имя для Сумеречного охотника? – спрашивал Джулиан при приближении девочки. – То есть, если задуматься, это всерьез сбивает с толку. «Поставь на мне марку, Марк».

Тот поднял светлую голову от книги и сердито глянул на брата. Джулиан лениво вертел в руках стило. Он держал его как кисть, за что Эмма постоянно пилила друга. Стило нужно держать подобающе, будто оно продолжение твоей руки, а не инструмент художника.

Марк театрально вздохнул. В свои шестнадцать он был достаточно взрослым, чтобы находить все поступки Эммы или Джулиана либо раздражающими, либо глупыми.

– Если тебя это так волнует, можешь называть меня полным именем.

– Марк Энтони Блэкторн? – Джулиан скривил нос. – Слишком долгое. Что, если на нас нападет демон? К тому времени, как я произнесу половину твоего имени, тебя уже убьют.