Город Тьмы и Дождя
Шрифт:
Отсюда, сверху, город казался игрушечным. Огромным, грандиозным, подавляющим воображение и сознание. И все равно - игрушечным. Не страшным чудовищем, не пожирающим человеков Левиафаном, но мирным градом на многих холмах. Дождь не только глушил шум, он размывал сверхконтрастные краски, растворял ультрамарин и огненно-алый свет. Так вода смягчает яркий акварельный рисунок, смазывает границы и превращает жесткие рубленые линии ультрамодерна в мягкую теплую классику.
– Как красиво, - потрясенно прошептал Алекс.
Большой балкон, скорее даже здоровенная лоджия - размером больше, чем вся здешняя квартира Постникова - была открыта. Прозрачные стеклопанели
– Боже, как красиво, - повторил Алекс, потрясенно схватившись обеими руками - живой и протезированной - за ограждение с полированным деревянным поручнем.
Внизу текли сияющие реки - автострады, которые никогда не спали, перекатывая волны миллионов машин. Чуть ниже волновалось море желтого солнечного огня - нулевой уровень. Из океана электрического света поднимались величественные скалы громадных комплексов, сверкающих отраженным светом и длинными контурными линиями безопасности - для ориентации воздушного транспорта. Здания не сияли мириадами окон, как небоскребы мира Постникова, но тем ярче казалось все вокруг них - действовал эффект контраста. Блистающими жемчужинами сновали подвесные трамваи и монорельсы, уцепившиеся за нити трасс, как крошечные трудолюбивые паучки на паутине. Взмывали летательные аппараты - обычные вертолеты и 'летадлы', изредка проносились только-только появившиеся в продаже аэромобили, сверхмодная игрушка для богатеев.
– Никогда не видел город сверху?
– Рита подошла неслышно и положила руку на плечо Алексу. Постников вздрогнул и вспомнил, что он грязен, в пропотевшей насквозь одежде, нечищеных ботинках. А еще - со щетиной на физиономии, болезненно исхудавший после ран и вообще ходячий эталон деклассированного элемента.
– Видел, но не так, - он снова посмотрел вдаль. На посадку как раз заходило очередное 'летадло'. Этим нелепым на взгляд Алекса словом в просторечии именовались вертолеты, построенные по принципу Мухамедова - с винтом в кольце импеллера, вписанном прямо в корпус. Их производили главным образом чехи, называя соответствующим словом. Бешено вращающиеся лопасти дрожали в мерцании капель дождя, искрясь, словно вибрирующее зеркало.
– Я никогда не смотрел с такой высоты. И почти не был в этой части... Я как-то привык, что весь город...
Постников умолк, так и не сумев в точности выразить мысль. Но Рита поняла его.
– Ты привык, что трущобы и прочие окраины это и есть весь Город, - сказала она, отчетливо выделив 'Город' большой буквой. И Алекс поневоле задумался - какие демоны скрываются в собственном прошлом рыжей девушки. И сколько ей на самом деле лет...
– Да, - согласился Постников. Слова Риты оказались буквально сняты с его губ.
– Да. Но он такой... Большой. И разный.
И он снова замолк.
– Ты все-таки селянин, - рассмеялась девушка, тряхнув головой. Капли дождя сорвались с рыжих кудрей алмазной пылью, рассыпались вокруг. Глядя на нее Постников улыбнулся и понял, что впервые за много месяцев у него получается настоящая, добрая усмешка, а не злая гримаса, готовая перейти в злобный оскал.
– Лекс, мир трестов и синдикатов невозможен без потребителей. Сотен миллионов, миллиардов потребителей.
'Мир трестов'. Постников склонил голову и крепче ухватился - почти вцепился пальцами - за ограждение. Ее слова... Так мог бы сказать лектор, отстраненно описывающий разницу меж двумя мирами. Крупная дождевая
Как призрачное видение...
– Этим пугали в восьмидесятые, девяностые, - то ли Рита не заметила замешательства Алекса, то ли просто не обратила на него внимания.
– Как там писали американские уличные таблоиды... Господство корпораций, 'высокая техника - низкая жизнь', нищие и голодные бунтари у подножия сверкающих небоскребов.
– Но я все это видел, - прошептал Постников.
– Я сам в этом жил. Мир нищеты, 'красной дороги', Доктора Эла, гопоты и тюльников...
– Да, но это - пена. Опилки, оставшиеся после строительства. Есть и другой мир, в котором трестам выгодно платить работникам, потому что они больше покупают, а покупки - это развитие экономики и прирост богатства. Мир множества людей, которые вполне довольны своей жизнью и дорожат ею.
Она подошла еще ближе.
– Сейчас ты смотришь на него.
– Город света, - сказал Алекс, поднимая голову.
– Света и дождя...
– Что?
– Когда я только попал ... пришел сюда, тоже шел дождь, и на улицах было светло. Как днем. Но тогда город показался мне погружённым в самый настоящий мрак. Город тьмы и дождя. А теперь он светлый. Город света.
Он повернулся к ней.
– Мир достойных людей с достойными деньгами? А тот, кто не совсем достоин, отправляется дальше, на улицы, вымаливать подаяние и умирать из-за отторжения хрома?
– Лекс. Нельзя получить все, ничем не пожертвовав, - она смотрела на него снизу-вверх, но Постникову казалось, что все наоборот - с ним говорит мудрый наставник, глядя сверху, с неброским, но очевидным превосходством.
– Я думала, ты это понимаешь, как никто. Ты многим пожертвовал, многое пережил. Цена была высока, но теперь этот мир может стать и твоим. Если захочешь. Если наберешься смелости протянуть руку.
Он посмотрел на свою правую руку. После всех приключений протез уже не казался ни новым, ни исправным. Защитные пластины кое-где разболтались, и под ними тихонько жужжали приводы, а суставы пощелкивали при каждом движении. Только теперь Алекс обратил внимание, что отсутствующий глаз больше не болит. Совсем не болит, словно дождь остудил, погасил угли в пустой глазнице.
– Я Алексей. Алекс.
– Мне не нравится. Лекс - звучит гораздо лучше. Lex - 'закон'.
– Лекс...
– Постников попробовал новое слово на вкус, прокатил по небу, как округлый камушек. Звучало приятно, солидно.
– Я смогу стать ... "оруженосцем"?
– Да. Это будет нелегко, но ты сможешь.
– Что мне нужно будет делать?
– Исполнять любой приказ.
Алекс провел рукой по деревянному поручню.
– Я смогу поселиться в такой же?..
– он указал рукой в сторону полуприкрытой двери, ведущей в квартиру. Постников не знал. Как следует в точности называть жилище арбитрессы - квартирой, апартаментами или как-то еще.
– Вряд ли, - честно и прямо ответила арбитресса.
– Но возможно. И далеко не сразу. Я работала на эту квартиру семь лет.
'Сколько же тебе на самом деле?' - подумал он опять, но промолчал, оставив мысль при себе.
'Исполнять любой приказ'
Он посмотрел на город света. Подумал, что это могут быть за приказы. Вспомнил, как валились окровавленными трупами те, кого очаровательная Рита расстреливала в клубе. Просто потому, что они оказались на линии огня.
'Не я такой, жизнь такая'