Город убийц
Шрифт:
Я подумал, что неправильно посчитал.
— Но это ведь полтора миллиона гео?
— Ну, да. Я и говорю, что гроши. Фонд героев вообще меньше миллиона арок не платит. А наши скупердяи чертовы!
— А какие у вас цены на Мистрале? — аккуратно спросил я.
— Раза в два ниже, чем здесь. Все-таки внутренняя планета. Это здесь Вавилон!
Я до сих пор не смог толком оценить цены на Остиуме, поскольку Эли не давал мне ни за что платить, но, судя по визиту в ресторан с Адамом, от цен на Кратосе они радикально не отличались.
— А что за
— Фонд, который выдает премии тем гражданам РЦС, которые кого-нибудь спасли: сломанный гравиплан с пассажирами посадили, из пропасти вытащили или из огня, из пещер, из воды. И достаточно спасти одного человека. Они еще пенсию могут назначить. Пожизненную. Думаю, тебя тоже кто-нибудь выдвинет.
— Я не гражданин РЦС.
— Не важно. Ты посмотри, как Дика песочат!
И он кинул мне ссылку.
— Дик — это кто? — спросил я.
— Председатель Бюро.
По ссылке было выложено постановление о награждении меня и Эли, красивое, с аркой, планетами и гербом Бюро. А под постановлением были комментарии.
Самый ласковый звучал примерно так: «Дик, где твоя совесть? Пропил что ли? Мы тебе сколько накидали? Пятьсот миллионов, да? И где? Кто пробирки достал? Два человека: Анри и Эли. И ты им по тысяче и пятьсот арок? Они наши шкуры спасли!»
Большая часть остальных комментариев смысл имела примерно тот же, но не всегда была в рамках цензурной лексики. Думаю, Дик узнал о себе много нового.
— А что они не закроют комментарии? — спросил я.
— Запрещено. Не имеют права закрывать комментарии под государственными решениями. Народ должен иметь право высказаться.
— Но здесь лексика!
— Если народ хочет высказаться эмоционально, он должен иметь на это право! — отрезал Эйлиас.
Я написал, что благодарен народу РЦС за награду и комментарии.
И тут высказался Дик Моррис — председатель Бюро.
«Я прошу прощения у народа РЦС, — писал он. — Нас просто не так поняли. Это был аванс. Уважаемые господа Элиас Кэри и Анри Вальдо добыли для нас некие пробирки РАТ, но мы пока не знаем, что в них за вещество. Его исследуют наши ученые. Если выяснится, что это то самое легендарное оружие — естественно, мы в долгу не останемся».
— У вас под каждым постановлением такой срач? — спросил я.
— Ну, если народ не доволен, то да.
На следующий день мне на счет упали еще десять тысяч арок от некого Джона Фридома. Я поинтересовался у Эли, кто это.
— Джон Фридом? Президент «Мистраль-банка».
Можно было не спрашивать, мне уже пришло от него письмо:
«Уважаемой господин Вальдо!
Благодарим Вас за открытие счета в нашем банке. Надеюсь, что мой небольшой подарок послужит хотя бы некоторой компенсацией недостойного поведения Дика Морриса и оправдает народ РЦС в Ваших глазах. Джон».
— Ну, он же понимает, что тебе еще упадет! — прокомментировал Эли. — И хочется, чтобы уважали. И пиар никто не отменял. Сейчас все напишут, что Анри Вальдо открыл счет именно в «Мистраль-банке».
Написали.
В
— Ну, всем же надо попиариться, — пожал плечами Эли.
Я неуклонно становился миллионером.
Конечно за «Историю Тессы» мне тоже иногда приходили неплохие деньги, но не за три дня! И не столько!
Это меня временно примирило с сидением в четырех стенах, но к концу недели я взвыл.
— Последние тринадцать лет я только и делаю, что переезжаю из тюрьмы в тюрьму, — жаловался я Эли. — Психологический Центр Кратоса, полусвобода в Лагранже, ссылка в Чистое, Реабилитационный Центр на Сосновом, плен РАТ. И вот опять! Сколько можно?
Эли имел вид человека, оскорбленного в лучших чувствах.
— Ты можешь хоть сейчас выйти! — сказал он. — Но тебя тут же убьют!
— Ты уверен? Вы еще кого-то нашли?
— Нет. Но риск очень велик.
— Эли, надо расшатать ситуацию.
— Что ты придумал?
— Балкон под защитой?
— Да, но защиту можно пробить. Там опасно.
— Ее не мгновенно можно пробить.
Я подошел к окну и открыл балконную дверь.
Были сумерки. Из сада под балконом потянуло вечерней свежестью и запахом лилий. Я вдохнул полной грудью и вышел на балкон. Встал, опершись на балюстраду. Думаю, на фоне освещенной комнаты мой силуэт прекрасно выделялся.
На багровом небе загорались первые звезды, и Арка сияла белизной.
Эли вышел за мной.
— Думаешь, я отпущу тебя одного?
Я пожал плечами.
Справа от меня стоял очень соблазнительный круглый столик с прозрачной столешницей и три плетеных кресла.
— Принеси что ли бутылочку вина…
— Не ко времени. Тебе сейчас лучше быть трезвым.
— Вот уж не ожидал объявления сухого закона от человека, который угощал нас каннабисом.
— Это было для дела.
— Да, я понял.
— Давай, сделаем чай. Только вместе.
Мы отступили на кухню и соорудили чай. К нему прилагался дежурный Эйлиосов мясной пирог, ждавший часа в холодильнике.
Вышли обратно и уселись в креслах.
— У вас ведь, кажется, никакие наркотики не запрещены? — спросил я.
— Если они не запрещены, это не значит, что мы это приветствуем. Просто, если у человека зависимость, его легче вытащить к психологу, если никакие санкции ему не грозят: ни, если кого-то угостил, ни если кому-то продал. А, если нет зависимости — это вообще не проблема. Главное, чтобы не сформировалась. Но, конечно, если ты, употребляя рекреационное вещество, нарушаешь права других, то это запрещено. Курить в общественных местах, например.