Город влюбленных
Шрифт:
— Твои агенты в Интерполе не прислали фото из родильного дома? — резко спросила она, затем замолчала и подняла руку. — Извини за агрессивность. Она была… сморщенная, с грустным лицом. У нее были темные волосы и нежнейшая кожа. Я так ждала ее. — У Селии перехватило дыхание, каждое слово резало незажившую рану словно бритва.
Она отодвинулась, ей не хватало воздуха и пространства.
— Я действительно хотела ее, и всю свою жизнь я получала то, что хотела. Но что-то изменилось во мне, когда я посмотрела ей в глаза. Я знала, что никогда не смогу дать ей то, что ей
Селия вскочила, отчаянно стараясь убежать от тяжелых воспоминаний и обвинения, которое она прочтет во взгляде Малколма.
— Я не могу. Не сейчас.
Она пошла к дверям, сквозь слезы перед глазами ее всплыли две розы, стоящие на столе.
— Ее зовут Мелоди, — сказал он сдавленным голосом.
Она остановилась как вкопанная, не смея верить услышанному. Взявшись за ручку двери, она сказала, не оборачиваясь:
— Приемные родители спросили меня, как бы я назвала ее. Я не ожидала, что они оставят это имя.
— Они оставили. Я видел только одну ее фотографию — сделанную в семилетнем возрасте, — но и на ней она похожа на тебя.
Селия хлопнула себя ладонями по ушам:
— Прекрати. Если она захочет найти нас, то найдет. Она должна сама захотеть. Мы так решили.
— Я могу организовать это. — Малколм вскочил, быстро подошел к ней и обнял за плечи. — Мы теперь пара. Мы можем пожениться и найти ее.
— Я хочу, чтобы это было ее решение. Я обязана оставить выбор за ней, я в долгу у нее. — Селия моргала от слез, голова шла кругом, а сердце сжималось. Она не хотела, чтобы он делал что-то ради прошлого. — И это твое предложение сейчас так же внезапно, как и тогда, когда мы были подростками.
В его глазах мелькнуло разочарование.
— И ты так же быстро отказываешься.
— Ты хочешь изменить всю мою жизнь. — Селия убрала его руки со своих плеч. — Ты должен понять, что я больше не взбалмошная отчаянная девчонка. У меня жизнь, которой я горжусь и которую не собираюсь менять. Я не подхожу для такого сумасшедшего образа жизни, какой ведешь ты, — все эти гастроли и Интерпол. Боже, Малколм, пойми. Мы не можем кидаться в этот омут сломя голову.
— Тогда признайся. Вопрос не в моем или твоем образе жизни. Вопрос в том, хочешь ли ты быть со мной. — Он сделал шаг назад, на его каменном лице читалось разочарование, точно так же он смотрел на нее тогда, много лет назад. — Просто ты не хочешь даже попробовать. Как и тогда.
Как же он не понимает, что она не отвергает его, просто хочет найти компромисс.
— Это неправда. Ты даже не пытаешься встать на мое место. Малколм, черт возьми, я изменилась. Я не хочу, чтобы ты снова разбил мое сердце.
Гордо задрав подбородок, Селия развернулась и чуть было не сбила Терри Анн, стоящую в проходе. Неужели этот унизительный, разрывающий душу эпизод еще не закончен? Черт с ней, с гордостью. Селии надо выбраться отсюда.
Пробормотав «извините», она быстро обошла Терри Анн, затем понеслась вперед сломя голову. Ее босоножки стали отбивать по деревянному полу дробь, когда она помчалась по коридору особняка. Селия взбежала по изогнутой лестнице, ворвалась в свою спальню, украшенную антиквариатом
Она не одна в комнате.
Широкоплечий мужчина отпрянул от ее чемодана, в одной руке он сжимал ее сумку, в другой — листок бумаги.
— Адам Логан? — Она подошла к импресарио Малколма. — Что вы делаете в моей комнате?
Взгляд ее опустился на листок в его руке. Это была записка, напечатанная большими заглавными буквами, она видела такие же на угрожающих записках, которые получала последнюю пару недель. Эти заглавные буквы Селия могла прочесть и с того места, где стояла.
«БЕРЕГИСЬ, ТВАРЬ».
Малколм потер лицо, стараясь успокоиться, прежде чем заговорить с матерью. Одному богу известно, что она успела услышать из этой безнадежной беседы.
— Мама? Что ты делаешь тут? Тебе что-то нужно?
— Я хотела поговорить с вами, но, возможно, сейчас не лучший момент. — Терри Анн неуверенно застыла в дверях.
— Нет, мама, все нормально. Нам обоим нужно немножко остыть. — Хотя они не остыли даже за восемнадцать лет. — Присаживайся. Попробуй лепешки.
— Если настаиваешь. — Она подошла к столу, стуча каблуками желтых кожаных сапог по полу веранды.
Он отодвинул в сторону тарелку Селии.
— Что ты хотела сказать?
— Я слишком долго позволяла тебе содержать меня, — быстро произнесла она, словно эта фраза давно хотела вырваться наружу.
Что за ерунда? Мир, что ли, перевернулся, а он не заметил?
— Мама, это глупости. Я так обязан тебе. Я хочу подарить тебе все это — все, что ты хочешь.
— Ты мой сын. — Она потрепала его по руке. — Это была моя обязанность заботиться о тебе. Ты мне ничего не должен.
— Мама, эти деньги для меня совсем не важны. Я не замечаю этих трат. — Малколм мог закончить концертные выступления еще несколько лет назад.
— Дело не в этом, — гордо бросила она, складывая руки на груди.
— Для тебя — может быть. Но не для меня. Я не могу позволить тебе снова напрягаться на работе. — Накопившееся за эти годы чувство вины было так сильно, что он не знал, сможет ли когда-либо преодолеть его. — Я просто не могу, мама.
— Ну, я не собираюсь жить в жуткой нищете. — Она весело рассмеялась. — Я привыкла к хорошей жизни. И, может, она мне просто немного наскучила.
— Что ты имеешь в виду? — Он пытался понять смысл ее слов, действительно пытался, но, очевидно, не мог разгадать души двух самых важных женщин в своей жизни.
Терри Анн сделала глубокий вдох, как бы набираясь решимости, затем продолжила:
— Твои огромные средства могли бы позволить твоей старой матери пройти обучение? Я хотела бы открыть фирму, обслуживающую бюджетные свадьбы и банкеты. Когда я сказала, что привыкла к хорошей жизни, я не шутила. Я хотела бы поделиться этими радостями и вкусностями жизни с теми, кто думает, что никогда не сможет позволить себе это.
Малколм был поражен. Но изложенный ею план выглядел очень убедительным. Все сходилось, и он был рад за мать.