Город Золотого Петушка
Шрифт:
— Ой, как пахнет йодом!
Они идут рядком, то обгоняя друг друга, то становясь в одну шеренгу. В руках у них прутья. Они легонько ворошат водоросли, как сухое сено, несколько отворачивают пласты, чтобы посмотреть — не скрывается ли под ними янтарь.
Андрис, как добрый хозяин, и тут хочет отдать своим друзьям то, что знает он и чего не знают они.
— Вообще-то, — говорит он, зорко всматриваясь в водоросли и совсем не нагибаясь, — янтарь надо искать в полосе прибоя. Это надо делать ночью…
— Ну, Андрис, но-очью! —
— Я понимаю, что вам было бы это трудно, — поспешно говорит Андрис. — Но я говорю «вообще-то»… Человек идет по колено в воде. Он освещает прибой фонарем, лучше — электрическим. Вода — светлая. Камни и водоросли — темные, они не светятся. А янтарь — светится. Очень просто. Остается только взять его из воды…
Ленивое море подбрасывает к ним любопытные волны, которые, осыпаясь с легким шелестом, спрашивают шепотком: «Ну, ш-што? Наш-шел? Наш-шшел?»
Андрис говорит:
— Не спешите! Идите потихоньку, приглядывайтесь. Вы увидите его сразу.
Игорь с мамой приглядываются, то и дело нагибаясь, обманутые видом каких-то водорослей, обточенных волной обломков дерева, бутылочными стеклами и всякой всячиной, не успевшей обсохнуть и потому сверкающей в лучах солнца.
— Раньше, в старину, Балтийское море называлось Янтарным! — говорит Андрис. — На этом берегу много янтаря бывает. Он и называется Янтарным. Дзинтаркрастс по-латышски… Другой берег, — Андрис вытягивает руку вправо, — больше освещается солнцем. Его называют — Солнечный берег!
Ах, вот почему высокий пассажир в самолете, когда Вихровы подлетали к Городу Золотого Петушка, сказал эти слова. Как интересно! Вдруг мама Галя останавливается, что-то поднимает и говорит:
— Ой, Андрис! Посмотри-ка!..
— Янтарь! — говорит Андрис, бросив мимолетный взгляд. — Вы счастливая! Какой хороший кусок! Чистый и большой…
На ладони мамы Гали, взволнованной находкой, лежит кусок янтаря. Теперь видно, что янтарь ни с чем нельзя сравнить — он похож только на себя и ни на что больше. С голубиное яйцо величиной, светло-желтый, прозрачный, словно напоенный светом, он не сверкает, нет — он просто светится. Как будто внутри его заключен солнечный лучик. Он не такой, как в витринах, — круглый или овальный, гладкий, точеный. Края его неровны и испещрены царапинами — море немало покатало его по берегу, изломы его то тусклые, то светящиеся…
— Вы счастливая! — говорит чей-то голос.
Мама Галя и мальчики оглядываются.
Позади них оказываются отец Андриса и с ним тот человек с загорелым лицом, который летел с Вихровыми из Москвы в Ригу. Кирпично-красный, он чуть поднимает брови, удивляясь встрече с мамой Галей, но эта встреча доставляет ему явное удовольствие, что видно по глазам. Мама Галя тоже узнает попутчика, и они здороваются. Попутчик первым протягивает руку маме Гале и бережно, ласково берет ее руку. Он говорит:
— Балодис! Инженер…
Он стоит высокий, прямой, стройный, низко наклоняет голову перед мамой Галей, не теряя своей выправки. Это получается у него красиво — как-то церемонно и вместе с тем просто.
— Рад приветствовать вас на Янтарном берегу! — говорит он. — Вы убедитесь, что у нас тут необыкновенно хорошо. Кто раз приехал сюда, будет стремиться к этому берегу всю жизнь. Вот смотрите: где вы можете еще найти такую прелесть?
Он раскрывает ладонь левой руки, на ней сияют зерна янтаря.
— Вы тоже счастливый! — смеясь, говорит ему мама Галя.
— Да, конечно! — говорит Балодис и улыбается во весь рот. — Всю жизнь!
Отец Андриса философски замечает, глядя на янтарь:
— Смола сосны. Только и всего! А как приятно найти его!
— Смола? — осторожно спрашивает мама Галя. Ей неловко сознаться в своем невежестве, но она пересиливает себя.
Балодис широким жестом обводит вокруг:
— Когда-то тут был лес. Потом стало море. Оно покрыло эти места! Потом море отступило и унесло сосну с собой на дно. Теперь смола сосны всплывает. И мы называем ее янтарем…
Отец Андриса добавляет серьезно:
— Янтарь помогает от плохого настроения и сглаза.
Балодис с покоряющей простотой вдруг берет маму Галю за руку и высыпает ей в ладонь весь янтарь, что собрал:
— Это вам для хорошего настроения! Лаби?
— Лаби! — в тон ему отвечает, розовея, мама Галя тем же словом, значение которого ей уже известно.
Некоторое время они идут вместе, и море очень вежливо и своевременно подбрасывает им маленькие крупинки янтаря. А солнце все выше и выше лезет по небосводу и сердито говорит: «Что вы, как дети, за янтарем гоняетесь! Домой пора! Домой!»
Море подбрасывает им также венок из листьев дуба… Кто и где сплетал его — как знать! — но он лежит на берегу совсем свежий, зеленый, с редкими каплями воды на крупных листьях. Балодис поднимает его и надевает на голову Янису Каулсу.
— Это память о Лиго! — говорит он и обращается к маме Гале: — Есть у нас такой праздник, когда все Янисы — именинники… Говорят, в эту ночь папоротник расцветает.
Янис неловко снимает с себя венок и, смущаясь, несет в руке, волоча по песку. Игорь осторожно берет венок и накидывает его на голову маме Гале. Она не сопротивляется.
— Вот кстати! — говорит она. — А то солнце так и жжет!
Ах, хитрая! Она чувствует, что венок ей идет. В этом венке она совсем как девушка. Глаза ее сияют, голова поднята вверх, и лицо подставлено ветру с моря. Полы ее халата развеваются от быстрой ходьбы, и загорелые стройные ноги легко и твердо ступают по горячему желтому песку…
Балодис с улыбкой смотрит на маму Галю, склоняя набок голову, чтобы лучше видеть ее лицо. Он хлопает Яниса по плечу тяжелой рукой и что-то говорит по-латышски. Янис оглядывает маму Галю, и у него теплеют глаза.