Городим огород в ладу с природой
Шрифт:
Семена культуры–сменщицы сеялись за две недели до уборки прямо по ещё не убранной предшественнице (т. е. рис сеялся в мае перед уборкой озимой пшеницы, а пшеница — в октябре перед уборкой риса). Солома после обмолота разбрасывалась по земле, чтобы почва регулярно обогащалась свежей органикой.
Раз в 5 лет за две недели до сева пшеницы, т. е. за месяц до уборки риса, подсевался клевер (обновлялся клеверный «подшёрсток»). Клевер подкармливал зерновые азотом, конфузил вредителей, обеспечивал комфортные условия семенам и всходам.
Обратим внимание на то, что семена клевера, риса и пшеницы Фукуока не заделывал в почву. По–хорошему, прикрывать
У глиняных капсул, в которые одевались семена клевера, была ещё одна «работа». Согласно исследованиям академика А. М. Гродзинского, зрелый клевер создает вокруг себя аллелопатически активную среду, в которой не могут прорастать новые семена… того же клевера. И глиняная оболочка капсулы оберегает пробуждающееся растение клевера, изолирует его от угнетающего воздействия зрелых растений клевера. А когда молодой клевер пустится в рост, ему уже не страшно «недовольство» старого.
Странные, вообще говоря, манеры у клевера. Неочевиден эволюционный смысл неприятия «молодёжи». Хотя есть и похлеще загадки такого рода. С эволюционной точки зрения трудно объяснить, например, стремление котов и слонов (самцов) побыстрее избавить самку от приплода. Понятно, что самка скорее войдёт в новый цикл, но не согласуется этот «мужской эгоизм» с дарвинизмом.
Уместно здесь сказать чуть подробнее о том, как Фукуока держал под контролем вредителей. Основная тяжесть работы ложилась на клевер: он конфузил большую часть вредителей. Между прочим, и на овощных грядках Масанобу–сан сажал, к примеру, капусту прямо в клевер и не знал проблем с вредителями — не пробивался слабый горчичный запах капусты сквозь плотный «зонтик» клеверных ароматов.
Правда, с цикадками, охочими до риса, клевер не справлялся. И «опека» над ними возлагалась на… пауков. Бывали дни, когда рисовая плантация сплошь покрывалась паучьими сетями, как шелковым покрывалом. Цикадки взмывали в воздух, а приземлялись прямо в сети и становились, естественно, добычей пауков.
Однако на пауков тоже есть управа — лягушки. И для того, чтобы лягушки не съели пауков, а цикадки — в свою очередь — рис, Фукуока держал на плантации воду в сезон дождей всего неделю. За это время вода успевала приглушить клевер и сорняки, всходы риса получали приличный «допинг», а лягушки не успевали вывести потомство!
И собирал Фукуока в один сезон два полнокровных урожая — до 60 центнеров риса и столько же пшеницы! А ведь ставил перед собой намного более скромную задачу: научиться выращивать рис, как пшеницу. Научился же выращивать и рис, как пшеницу, и — вдобавок — самое пшеницу! При нулевой обработке почвы! При половинной норме семян! Без минеральных удобрений, без компоста, без гербицидов, пестицидов и фунгицидов!
Голова идёт кругом от того, как великие революционеры земледелия играют многочисленными связями в природе. Как они подмечают эти связи и пользуются ими. А потом становятся:
Опыт сева с помощью «драже», которым пользовался Фукуока, может оказаться весьма кстати и в наших огородах. Скажем, в конце лета, как раз ко времени сева сидератов, как правило, — сухо. И «ждать у моря погоды» не хочется — уходят золотые деньки, и сеять бессмысленно. Бывает совсем смешно, хоть и не весело. Это когда случаются несущественные осадки. Достаточные для того, чтобы семена проклюнулись, но слишком скудные, чтобы растеньица по–настоящему пошли в рост. Семена, «дёрнувшись», замирают — и приходится пересевать. И жалко не столько семена, сколько безнадежно упущенное для вегетации сидерата время.
Совсем другое дело — семена в глиняных капсулах. Несущественных осадков, поддержанных росой, достаточно для того, чтобы семя безостановочно пошло в рост.
Есть у семян в капсулах ещё одно достоинство, которое невозможно переоценить. Поскольку их можно не заделывать в почву, возможен сев с опережением, т. е. тогда, когда культура–предшественница ещё не убрана. В этом случае на семена работает ещё один источник водоснабжения — так называемая теневая влага.
Не будет лишним подчеркнуть, что этот сев с опережением — просто разбрасывание семян по грядкам с растущими капустой, перцами, баклажанами и т. п. без припалывания, без поливов, без переживаний, в конце концов.
В самом начале этого пункта говорилось о том, что сев сидератов является универсальным средством мелиорации нового участка. Здесь уместно уточнить это утверждение. За пару недель до сева сидерата можно приполоть сорняки и полить делянку раствором ЭМ-настоя или ЭМ-препарата. ЭМ-обработка бьёт в ту же цель. Правда, надо взвесить два фактора.
Во–первых, оценить, не накладна ли в каком–то смысле эта дополнительная операция, есть ли для неё решимость, средства, силы. И второе. Нужно, чтобы в запасе была пара недель для выжидания, пока бактерии «угомонятся». Не придут ли за это время нежеланные бактериям холода, не нанесёт ли отсрочка сева из–за ЭМ-обработки заметного ущерба биомассе сидерата?
Кстати, в нескольких клубах мне рассказывали, что если на участке, запланированном под определённую культуру, с осени была опрометчиво, т. е. без учёта планов на весну, посеяна рожь, то очень ранней весенней подготовкой почвы с помощью ЭМ-препаратов (описание этой процедуры есть на любой упаковке ЭМ-концентратов) ко времени посадки можно избавиться от ингибиторов, выделяемых рожью. Например, Ф. Г. Рябинин (Донецк) уверенно уверяет, что это можно сделать не только для поздних культур, но даже для картошки.
Правда, здесь есть над чем задуматься. По логике вещей, ЭМ-обработку надо делать действительно очень рано, чтобы не подставить семена, ростки, корешки рассады в качестве угощения для бактерий. Однако не будет ли это рано слишком ранним для бактерий: им ведь низкая температура не «по душе». И восстановится ли популяция бактерий, подавленная заморозком, в разумное время? И какая температура — критическая? Возможно, уверенность Федора Геннадиевича была порождена исключительно тёплой весной 2008 года (разговор с ним был как раз той весной)?