Городские легенды
Шрифт:
Я решила узнать, правду ли мне сказал мне Яшка или нет? Можно ли обойти духа?
Искала его долго. Каждый день после школы я отправлялась бродить по улицам, всматривалась – не мелькнет ли где черный балахон? Наконец, я его нашла.
Он стоял посреди сложного перекрестка. Мимо него мчались машины, шли люди, а он просто стоял и смотрел куда-то вдаль, выжидал.
Я встала тоже. Стала всматриваться в ту же сторону, что и он.
Мы то и дело косились друг на друга.
Зачем
За тем же, что и ты.
Мы ждали. То ли вечность, то ли мгновенье. Я ужасно боялась, что не замечу того, кого так ждет дух. Но я заметила.
Это была девушка. Совсем молоденькая, чуть старше меня. В коротеньком белом платье, с волнистыми черными волосами. Она шла по тротуару, ела мороженое.
Увидев ее, дух покачнулся, а я тут же кинулась к ней:
– Скажите!.. а как… - Что ей сказать?! Не про духа же говорить! Не про смерть! И я выпалила первый же адрес, который только пришел мне в голову.
Девушка задумалась.
– Это там, - наконец, махнула она рукой. – Дойди до угла и направо. Спросишь, если что.
– Спасибо!
Я обернулась – духа на перекрестке уже не было.
С тех пор он всегда на меня косился. Каждый раз. И каждый раз, когда я замечала его, то начинала глазами выискивать его жертву. Иногда мне удавалось, иногда нет. Дух злился, но мне было все равно.
Смерти нет. Есть только страх.
Когда я стала уже совсем взрослой, то так получилось, что я забеременела.
Дома к этой новости отнеслись по-разному. Мать округлила глаза, отец прошамкал что-то невнятное. Обрадовался только Яшка.
– Младенец это хорошо! Я его нянькать буду. У меня вот вещички твои кой-какие сохранились. Показать?
– Покажи, - согласилась я, вытирая слезы после долгого неприятного разговора с родителями.
Беременность переносила тяжело. Сильно отекали ноги. Порой так, что было даже больно ходить. И на тридцать шестой неделе меня из консультации на «скорой» увезли в больницу.
Врач сперва долго ощупывал мой опухший живот и не менее опухшие ноги, затем спрятался за бумажками – анализ мочи, крови, данные УЗИ.
– Скажите, - наконец пролепетал он, - Вы ведь болели ангиной или там гриппом?
Конечно, все в свое время болели гриппом или ангиной.
– На ногах переносили? – продолжил врач.
Еще и плохо залечивала. Времени нет: то учеба, то работа.
– Видите ли, - мямлит врач, и я начинаю озираться. Мне неприятно, что он так тянет – сказал бы уж сразу, чего тянуть? Да и потом… мне, откровенно говоря, плохо, прилечь бы. И вдруг я замечаю в углу знакомую высокую
– Видите ли, - продолжает тянуть врач, - возможно инфекция опустилась в почки...
Причем тут почки? Я смотрю на фигуру в балахоне. Фигура смотрит на меня, покачивает головой.
– Образовались спайки. И… отечность… В общем… - Врач умолкает – понимает, что я его не слушаю.
– У меня есть время? – спрашиваю я, а сама не свожу глаз с фигуры в углу.
– Ну… - опять мнется врач.
– Время, доктор, - уже твердо говорю я. – Сколько у меня времени? Мне нужно… - я умолкаю, стараясь подобрать нужное слово. Но врачу достаточно и этого моего столь странного молчания. А мне будет достаточно одной ночи.
– Хорошо, я завтра зайду к Вам. – И он уходит. А фигура в углу остается. Смотрит на меня.
Смерти нет. Есть только страх.
В палате я одна. Это хорошо.
Медсестра боязливо косится на меня, а я кошусь на фигуру в углу.
– Вы будете в порядке? – спрашивает она. На самом деле ей это не интересно, ей хочется пойти посмотреть телевизор.
– Да, - отвечаю я. Стараюсь говорить спокойно, уверенно. Нельзя дать страху завладеть мной.
Некоторое время мы просто смотрим друг на друга.
– Смерти нет, - наконец говорю я.
Говорить трудно. Слюна закончилась, и язык едва шевелится. Но все-таки повторяю:
– Смерти нет.
– Есть, - отвечает мне высокая фигура в балахоне. Он все еще стоит в углу. – Вспомни, свою бабушку.
– Она была стара и просто устала.
– Но она умерла.
– Да, она умерла, - соглашаюсь я, и фигура делает шаг в мою сторону. – Она прожила долгую жизнь, больше ста лет! Она просто устала.
– Были и другие. Они тоже умерли.
– Смерти нет, - упрямо твержу я. – Человек просто переходит в другое состояние.
– Но его больше нет, - возражает фигура в балахоне. Он бесшумно движется ко мне по кафелю палаты. – Его тело застыло, его жрут черви.
– Это всего лишь круг жизни. Как круговорот воды в природе. Сперва одно состояние, потом другое, а потом третье – вода, пар, лед.
– Нет, это совсем другое! – Он уже близко. Если я протяну руку, то, наверное, даже коснусь его.
– Нет! Смерти нет. Есть только страх. А ты всего лишь дух, и я не боюсь тебя.
– Боишься, - уверенно возражает фигура. – Все боятся.
– Я – не все.
Продолжаю упрямиться, но чувствую, как страх завладевает мной.
Ребенок в моем животе забарахтался.
Мое дитя.
Я обнимаю живот похолодевшими руками и продолжаю твердить:
– Смерти нет. Есть только страх. А ты… ты… - я запинаюсь и вдруг громко выкрикиваю: У тебя нет власти надо мной!
И все закончилось.