Городской тариф
Шрифт:
Для Ионова и его коллег вопрос решался совсем просто, ведь Федорчук, помимо всего прочего, ликвидировал научный центр, в котором они работали с самого первого дня основания академии. Сотрудники центра разбрелись кто куда, кто на практику ушел, кто в центральный аппарат устроился, кто - на кафедры, преподавать, кто подался в единственное уцелевшее научное подразделение - ВНИИ МВД. Поскольку группа Ионова занималась математическим моделированием, ее в полном составе присоединили к одной из кафедр, начальник которой не пошел на поводу у министра и добился-таки разрешения иметь научно-исследовательскую лабораторию для обеспечения учебного процесса и подготовки руководящих кадров. Эта лаборатория была у всех как бельмо на глазу, другие кафедры завидовали и от собственного бессилия интриговали, упорно распространяя по министерству мнение о ее ненужности и обременительности для всей академии. Позиции начальника кафедры, на которой работала группа Ионова,
В начале 1985 года Миша Ланской заговорил о том, что тогдашний генсек уже очень пожилой и нездоровый человек, осталось ему совсем немного, а на смену ему готовят молодого, прогрессивного и толкового, ориентированного на мнение мирового сообщества. И если этому новому, молодому генсеку удастся продержаться на своем посту больше трех лет, то он наверняка закончит афганскую кампанию, чтобы не позориться перед всем миром. Надо бы учесть этот фактор в моделях и прогнозах.
И опять сели, посчитали… К тому времени СССР был территорией налаженного транзита наркотиков из Азии, в том числе и из Афганистана, в Западную Европу, и делались на этом огромные деньги. Что получится, если перекрыть такой мощный источник, как Афганистан? Не родился еще преступник, который при невозможности украсть там, где он обычно крадет, сказал бы себе: ну и ладно, я уже наворовал достаточно, пора и на покой. Да нет же, он начнет искать новые возможности обогатиться, потому что денег не только не бывает много, их никогда не бывает даже достаточно. Всегда хочется еще. Если нельзя больше делать деньги на транзите, то что остается? Правильно, расширять внутренний рынок. Параметры прогнозируемой наркотизации страны, полученные в результате расчетов, оказались ошеломляющими. Ионов дал команду немедленно приступить к разработке системы упреждающих мер, чтобы не допустить катастрофы, которая непременно разразится, как только станет ясно, что война в Афганистане близится к концу.
И вот тут Миша Ланской сделал то, чего Ионов за двадцать лет так и не смог ему простить. Миша любил деньги, очень любил, гораздо больше, чем сам Евгений Леонардович. Если Ионову деньги нужны были для обеспеченной и достойной старости, не обременительной для его близких, то Мише Ланскому требовались совсем другие суммы. Принципиально другие. Он хотел не копить «на потом», а тратить сейчас, он жаждал роскоши, удовольствий и дорогих вещей, но поскольку в те времена роскошные вещи и дорогие удовольствия доступны были лишь весьма ограниченному кругу людей, то ему, помимо собственно денег, нужна была возможность войти в этот круг. И то, что он сделал, оказалось идеальным способом решить обе задачи одновременно.
Он нашел выходы на тех руководителей страны, которые обогащались за счет наркотрафика и держали его под своим контролем. Он рассказал им о моделях, расчетах и прогнозах и объяснил, что если срочно начать формировать внутренний рынок потребления наркотиков, то в очень скором будущем на этом можно будет сделать куда большие деньги, чем на транзите. А нужен-то для этого сущий пустяк: всего-навсего антиалкогольная кампания, которая будет встречена населением, уставшим от вечно пьяных мужиков, на «ура». Пьющие, конечно, окажутся недовольны, ведь нужно же людям какое-никакое физиологическое и эмоциональное отдохновение от тягот бытия, но это ерунда. Старшее поколение перейдет на самогон, с самогоноварением милиция начнет отчаянно бороться, тем самым показывая гражданам, какая она трудолюбивая и как радеет о соблюдении закона. А вот молодое поколение подсядет на наркоту, причем независимо от того, пили они раньше водку или нет. Ибо если в культуре страны не развито убеждение о том, что радость бытия достигается значительными усилиями, а не просто так с неба падает, то основная масса людей и будет по-прежнему стремиться эту радость получить быстро и легко, не вкладывая собственный труд. Зачем горбатиться до изнеможения, чтобы в конце оценить сделанную работу и почувствовать себя счастливым, если можно выпить и забыться, уколоться и закайфовать? Зачем напрягаться и откладывать момент счастья на потом, если можно без напряжения, здесь и сейчас? Человек слаб и подвержен искушению, так что с формированием спроса на наркотики проблем не будет. А кто сам не захочет употреблять - того подсадим, завлечем бесплатными дозами «на попробовать» - и дело в шляпе, во всем мире система налажена и приемы давно отработаны.
Новый генсек, человек непьющий, идею антиалкогольной кампании поддержит, ему нужно поднимать разваленное советскими управленческими методами производство, и трезвость на предприятиях - одно из непременных условий. И женская часть населения будет его любить. Надо лишь грамотно подать идею и пролоббировать ее.
Идея понравилась, и Михаил Ланской получил то, чего хотел: доступ к роскоши и всяческим удовольствиям, в том числе к туристическим поездкам по всему миру, а не только в Болгарию и Румынию, и очень большие деньги. Его начальники по институту, конечно, узнали обо всем, и Ланского от работы над Программой отстранили. Были предприняты попытки как-то исправить положение, кураторы долгосрочной общесоюзной программы, не раскрывая истинных целей, вступили в контакт с теми, кто купил разработку Ланского, но не нашлось в то время силы, которая оказалась бы влиятельнее наркоденег. Пробиться к новому генсеку не удалось, и в мае 1985 года вышел указ о борьбе с пьянством и алкоголизмом. Производство алкогольной продукции сократить, продажу ограничить, виноградники вырубить, и так далее.
С этого момента Евгений Леонардович раз и навсегда вычеркнул Михаила Ланского из своей жизни. Ему было очень больно, ведь десять лет, целых десять лет они работали рядом, загорались новыми идеями, придумывали методы исследований, разрабатывали технологии моделирования и прогнозирования, и Ионов считал Михаила, наряду с Димой Шепелем, одним из лучших своих учеников и последователей. Дима был талантливым математиком, Миша - криминологом.
А вот теперь Миша умер, ему только-только исполнилось шестьдесят два, совсем еще молодой. Идти на похороны не хотелось, но и не пойти нельзя, ведь провожать Михаила придет научная общественность, и отсутствие профессора Ионова сразу заметят. Никто не знает об их конфликте, так же как не знают и о Программе. И рассказать нельзя…
Еще только четыре утра, а сна ни в одном глазу. Ворочается в постели Евгений Леонардович, кряхтит, постанывает не то от боли в ноге, не то от душевной боли и ругает сам себя за то, что двадцать лет прошло, а он все не может простить Михаила… и все равно, хоть и ругает себя, а простить не может. Скорее бы прошел последний час перед подъемом. В пять утра он, как обычно, встанет и будет варить себе овсянку на воде. В Фонд он сегодня не поедет, вызвал машину на десять, чтобы сразу отправляться на панихиду. Но в девять он все-таки позвонит Диме Шепелю, Дима - активный и общительный, он все знает, может быть, ему известно, кто придет на похороны, и если представителей старой когорты ученых будет немного, то отсутствия Ионова никто и не заметит. Ведь людей, знавших Ионова и Ланского во время их совместной работы, осталось совсем мало, двадцать лет прошло, кто-то давно ушел из науки и связей с бывшими коллегами не поддерживает, кто-то умер, кто-то состарился или болен настолько, что на подобные мероприятия уже не выезжает.
Дима Шепель. Тоже проблема. Он сам-то на похороны поедет или нет? Когда-то Ланской увел у него жену, давно, еще до Программы. Правда, очень скоро она вернулась к законному мужу, всего через полгода. Но вернулась, будучи беременной от Ланского. Она хотела этого ребенка, а когда поняла, что с Михаилом жить не может и не хочет, делать аборт было поздно. Дима принял ее и парня вырастил как своего, он очень любил жену и был счастлив, когда она вернулась. И вот сейчас сыну Вадиму двадцать четыре года, он закончил Московскую академию МВД, три года поработал в уголовном розыске и теперь хочет заниматься наукой. Жена Димы просит устроить его к ним в Фонд. А Ионов все не может простить Мишу и свое непрощение распространяет и на его сына. И жену Шепеля он простить не может, хотя лично ему, Евгению Леонардовичу, она ничего плохого не сделала. Но Миша - предатель, и все, кто его любил, недостойны уважения. О том, что он и сам любил когда-то Мишу Ланского, Ионов благополучно забыл. Лукава память человеческая, ох лукава!
Ну вот и пять часов, можно вставать. Каша, обязательная прогулка, яйцо с сыром и кофе, а там и Диме можно звонить.
Без пяти девять хлопнула входная дверь, пришла домработница Роза, соседка по дому, мать многочисленного семейства, добропорядочная и надежная сорокалетняя женщина, которая была счастлива найти работу поближе к собственной квартире, чтобы по мере возможности приглядывать за детьми.
– Евгений Леонардович, вы дома?
– громко спросила она прямо от порога.
– Дома, Розушка, дома, - откликнулся Ионов.
– Не заболели? Или вы сегодня попозже?
– Пока не знаю. Или через час уеду, или вообще дома останусь.
– Если вы дома будете, тогда говорите, что на обед готовить, я сейчас в магазин пойду.
– Погоди, Розушка, я сейчас позвоню, тогда и решим. Ты пойди пока кофейку выпей.
Роза благодарно улыбнулась и скрылась в кухне. Она очень любила хороший кофе, но для скромного бюджета ее семьи такое удовольствие было неподъемным, она покупала дешевый растворимый и позволяла себе пить его только один раз в день, утром. Евгений Леонардович знал о ее пристрастии и при каждом удобном случае угощал. Он твердо знал, что Роза придерживается собственных правил и без прямо высказанного предложения хозяина не то что кофе хозяйского себе не заварит - кусочка хлеба не отрежет.