Горячие деньги
Шрифт:
Я провел Джойси в шумный бар для членов клуба, в котором вдоль одной стены тянулась длинная стойка с тарелочками салата и хлеба. За стойкой возвышался толстяк в куртке шеф-повара, который отрезал куски от ножек индейки, свиных и говяжьих окороков и тут же бросал на сковороду. Я проголодался и предложил Джойси перекусить, но она отмахнулась от такого пустяка. Вместо этого я взял ей большую порцию водки с тоником и обычное имбирное пиво для себя. Мы отыскали пару свободных мест за столиком в дальнем углу зала, и, как только мы сели, Джойси окинула взглядом зал, убедилась, что в общем шуме нас никто
– Где твой отец?
– Где ты последний раз виделся со своим отцом? – поправил я.
– О чем, черт возьми, ты говоришь?
– О вон той картине Орчардсона.
– Перестань играть со мной в загадки! Где Малкольм?
– Не знаю, – ответил я.
– Неправда.
– Почему ты так хочешь его разыскать?
– Почему?! – изумилась она. – Да потому что он спятил! – Она порылась в своей бездонной сумочке и выудила оттуда конверт, который протянула мне: – Прочти это.
Я раскрыл конверт и обнаружил там небольшую газетную вырезку, без заглавия и каких-нибудь пояснений о ее происхождении.
Там было напечатано:
«Второй по значению британский претендент – Блу Кланси, взявший второй приз в дерби прошлого года и победитель Королевских скачек в Аскоте имени Эдуарда VII этого года. Его владелец Рэмзи Осборн застраховал себя от возможного проигрыша в Триумфальной Арке, продав половину прав на этого четырехлетку перекупщику ценных акций Малкольму Пемброку, который заинтересовался породистыми лошадьми только на последней неделе, когда приобрел на элитном аукционе первоклассного годовалого жеребенка за два миллиона гиней.»
Ох…
– Где ты это взяла? – спросил я.
– Какая разница, где я это взяла? Это новая колонка «Топот копыт» в «Городском глашатае», если хочешь знать. Я прочитала это сегодня утром, когда пила кофе, и чуть не упала со стула. Хотелось бы знать только, можно ли им верить? То, что здесь написано, – это правда?
– Да.
– Что?!!
– Да, – повторил я, – Малкольм купил половину Блу Кланси. Почему бы и нет?
– Иногда, – с нажимом сказала моя мать, – ты бываешь таким тупицей, что мне хочется тебя ударить. – Она перевела дух. – И что означает это «перекупщик ценных акций»?
– Человек, который делает деньги, покупая дешево и продавая дорого.
– А!.. Золото.
– Да, и валюту. И акции. И, может быть, скаковых лошадей.
Это ее не успокоило.
– Ты прекрасно знаешь, что Малкольм просто всем назло выбрасывает деньги на ветер!
– Он не в восторге от того, что убили Мойру. Ему не нравится, что покушаются на его жизнь. Не думаю, что он прекратит тратить состояние, пока не узнает, есть в семье убийца или нет, и даже тогда… – Я улыбнулся. – Ему нравится тратить свои деньги.
Джойси смутилась, сказала:
– Мойру убил кто-то посторонний…
Я не ответил.
Она отхлебнула большой глоток водки с тоником и мрачно на меня посмотрела. Когда я родился, ей только-только исполнилось двадцать. А в девятнадцать Малкольм выдернул ее из антикварного магазинчика в Кенсингтоне и через какой-то месяц ввел в свой дом с новеньким обручальным кольцом на пальце, не оставив почти никаких
Малкольм, рассказывая мне недавно о тех днях, говорил:
– Знаешь, она здорово управлялась с цифрами. И всегда обыгрывала меня в карты. А с виду была чертовски скромной и простодушной. Такой юной. Совсем не такой своевольной, какой стала потом. Ее родные считали меня выскочкой, представляешь? Их родословная начиналась при Карле Втором, а мои предки при королеве Виктории точили ножи. Но ее семья была небогатой, ты знаешь. Безденежные аристократы. Я поддался порыву и женился на ней. Вот так все и получилось. Потом оказалось, что секс ее почти не интересует – какая жалость! Бывают же такие женщины. Холодные как рыбы. И я стал наведываться к Алисии. Ну, и наведывался, а что мне оставалось делать? У нас с Джойси все было в порядке, мы неплохо друг к другу относились, пока она не прознала про Алисию. И начались эти кошмарные скандалы, мы ругались на чем свет стоит, будто с цепи сорвались… Помнишь? Хотя вряд ли ты это запомнил, тебе было тогда только четыре или пять…
– На самом деле, лет пять-шесть.
– Правда? Знаешь, Джойси нравилось быть хозяйкой дома. Она многому училась. Взрослела, наверное.
Серьезно увлеклась бриджем и стала нарабатывать класс. Ей трудно было расстаться со всем этим, расставание со мной было менее болезненным. Джойси говорила, что Алисия лишила ее уважения к самой себе, разрушила ее положение в обществе. Она никогда ей этого не простит, правда?
Джойси вернулась в маленький городок в Суррее, где жили и вскоре умерли ее родители. Их положение в обществе поддержало ее тогда, залечило раны, нанесенные самолюбию. Джойси будоражила провинциалов, вовлекала в свои игры, устраивала продолжительные грабительские набеги на местные клубы игроков в бридж, сумела даже стать знаменитостью. Но Алисию она не простила.
В Сэндаун она приехала, одевшись, как всегда, в роскошном деловом стиле: норковое полупальто поверх серого приталенного костюма, изысканная белая шелковая блузка, длинные нити жемчуга, туфли на высоком каблуке, зеленая фетровая шляпа, лаковая опойковая Ссылка2 сумочка. «Отлично одетая, породистая, бесстыдная крашеная стерва» – как назвала ее когда-то Алисия, в равной мере точно и несправедливо. Точно так же, как ядовитое замечание Джойси об Алисии, которое она как-то обронила: «Выгодно пристроившаяся белая курятина».
2
Опоек – телячья кожа.
Джойси отпила несколько глотков и спросила:
– Ты в самом деле считаешь, что кто-то из семьи может быть убийцей?
– Не знаю.
– Но кто?!
– В этом-то весь вопрос.
– Это невозможно! – настаивала она.
– Ладно, – сказал я. – Переберем их одного за другим. Объясни мне, почему это так невозможно, в каждом конкретном случае, принимая во внимание их характеры? Начнем с начала, с Вивьен.
– Нет, Ян, – Джойси пошла на попятный.
– Да, – упорствовал я. – Помоги мне. Помоги Малкольму. Помоги нам всем.