Горячие деньги

Фрэнсис Дик

Малкольм печально сказал:

– Это из-за меня. Я настоял, чтобы мы вернулись домой. Ян не хотел соглашаться, но я заупрямился.

– И когда я увидел, что двери кто-то трогал, я не смог больше там оставаться.

Инспектор выслушал нас, не перебивая, потом спросил:

– Когда вы осматривали дом, не заметили ли вы чего-нибудь необычного, кроме дверей?

– Нет.

– Ничего не стояло там, где не должно было стоять? Ничего не пропало со своего обычного места?

Я мысленно вернулся к той ночи, когда я с бешено колотившимся сердцем и срывающимся дыханием осматривал темный дом. Тот, кто открывал двери, должен был обязательно заходить в кабинет и гостиную.

Я не устанавливал положение других дверей, только закрывал дверь из кухни в гостиную. Так что тот, кто был в доме, вполне мог побывать и во всех остальных комнатах.

– Нет. Кажется, все было на месте.

Инспектор еще раз тяжело вздохнул. Что-то он часто вздыхает.

– Если вспомните что-нибудь еще, дайте мне знать.

– Да, конечно.

– Таким образом, нас интересует отрезок времени примерно с трех тридцати вечера, когда садовник с собаками ушел домой, до половины одиннадцатого, когда вы вернулись из Челтенхема. – Он пожевал губами. – Если бы вы не остановились поужинать, к которому часу вы были бы дома?

– Мы так и собирались поужинать в ресторане. Поэтому Артур и забрал собак.

– Да, но если все же…

– Около половины седьмого. Если бы мы сразу поехали домой после последней скачки, – сказал я.

– После последней скачки мы немного выпили на ипподроме. Я взял себе шотландского виски, Ян пил какое-то шипучее пиво.

Малкольм сбросил пепел в стеклянную пепельницу. Он был доволен, что инспектор наконец поверил ему, и разговорился.

– Ян считает, что меня ударили по голове сразу за кухонной дверью и отнесли в гараж, а не оттащили по земле. И это был кто-то, кого собаки знали, потому что на чужих они всегда лают. А тогда, я прекрасно помню, они просто прыгали возле кухонной двери, как будто пришел кто-то знакомый. Но они всегда так себя ведут, когда я выпускаю их на прогулку, и я не придал этому особого значения. – Малкольм глубоко затянулся и выпустил клуб дыма в некогда чистый воздух кабинета старшего инспектора. – Да, кстати, насчет отпечатков пальцев… – И он пересказал мои соображения насчет пожарных лестниц.

Эйл посматривал на меня время от времени и все поглаживал свои усы. Трудно было понять, о чем он думает, особенно когда он старался скрыть свои чувства. Я подумал, что все полицейские, доктора и адвокаты выстраивают такие защитные барьеры. Они обычно сами не верят в то, что говорят, что приводит в бешенство правдивых людей, которые с ними беседуют.

На вид Эйлу было чуть больше сорока, и он, наверное, был достаточно опытным полицейским, раз уж занимал такой пост. Судя по его комплекции, старший инспектор не часто занимался физическими упражнениями и ел слишком много сандвичей. Непохоже было, чтобы инспектор чувствовал себя бодрым и полным сил. Может, теперь, когда Эйл оставил свою преувеличенную подозрительность в отношении Малкольма, он лучше разберется с этим случаем. Хотя я слышал, что громадное большинство преступников попадает в тюрьмы только благодаря тому, что о них становится известно из косвенных источников, а не в результате расследования. Я очень хотел, чтобы инспектору Эйлу повезло в этом расследовании. Мне хотелось, чтобы он поделился с нами своими мыслями, но, по-видимому, его приучили не делать этого. Инспектор держал свои соображения по нашему делу при себе. Я тоже. А может, и напрасно.

Вошел полицейский и озабоченно доложил, что не знает, где разместить все семейство Пемброк.

Эйл немного подумал и велел привести их всех в его кабинет. Малкольм стряхнул пепел и сказал:

– О Господи!

И вот семейка заполонила кабинет старшего инспектора.

Я встал. Алисия немедленно устроилась в моем

кресле. Вивьен и Джойси сверлили взглядами Малкольма, который остался сидеть. Они ждали, когда он встанет, а он все не вставал. «Интересно, которой из них он мог бы предложить стул, избежав при этом новой кровопролитной войны?» – подумал я, с трудом удерживаясь, чтобы не улыбнуться.

Старший инспектор с –каменным лицом велел полицейскому принести еще два стула. Я так и не понял, развлекается он или просто проявил практичность? Наконец Вивьен и Джойси удобно устроились на них. Инспектор оглядел собравшихся и пересчитал: тринадцать.

– Кого не хватает?

В ответ послышалось:

– Моей жены, Дебс.

– Томаса, моего мужа.

– Урсулы, конечно.

– Очень хорошо. Теперь, если вы что-нибудь знаете или что-нибудь предполагаете относительно взрыва в усадьбе Квантум, прошу мне сообщить, – сказал инспектор.

– Это террористы, – рассеянно сказала Вивьен. На нее никто не обратил внимания. Но и других предположений никто не высказал.

– Тогда я попрошу вас всех ответить на несколько вопросов. Мои сотрудники запишут ваши ответы, и после этого можете быть свободны. Вопросы следующие: что вы делали вчера с трех часов дня до полуночи, что вы делали примерно в это же время во вторник на прошлой неделе и в позапрошлую пятницу, в то же время? Эдвин решительно заявил:

– Мы уже отвечали на те же самые вопросы этому противному человечишке, Весту. Это уже слишком – снова то же самое!

Некоторые закивали.

Эйл недоуменно посмотрел на Малкольма:

– Кто это – Вест?

Ответила Беренайс:

– Сыщик. Должна вам сказать, мне едва удалось его выставить. Но я высказала ему все, что о нем думала!

– Он ужасно приставучий, – добавила Хелен, скривившись при воспоминании о встрече с Норманом Вестом. – Я сказала ему, что не могу ничего точно вспомнить, но он продолжал выспрашивать.

– Кошмарный человечишко! – сказала Сирена.

– Он заявил, что я – незаконнорожденный! – возмутился Жервез. – Это наверняка Джойси ему наговорила!

Эйл раскрыл рот, потом закрыл, тяжело вздохнул. И снова настойчиво спросил:

– Кто этот Вест?

Малкольм ответил:

– Частный детектив. Я нанял его, чтобы выяснить, кто пытался меня убить, когда понял, что полиция ничего предпринимать не собирается.

Эйл сохранил более-менее спокойное выражение.

– Тем не менее я прошу вас снова ответить на перечисленные вопросы. И те из вас, чьи мужья или жены отсутствуют, расскажите, пожалуйста, и о них.

Инспектор окинул взглядом лица собравшихся. Готов поклясться, это его озадачило. Я постарался представить, что же он увидел, и смог различить только лица совершенно обыкновенных людей, совсем не похожих на убийц. Обычные люди со своими заботами и печалями, со своими причудами и недостатками. Люди, взволнованные и напуганные взрывом дома, в котором почти все они когда-то жили и в котором наверняка все не раз бывали. Я подумал, что никто из них просто не способен на убийство. Это мог сделать только кто-то посторонний.

Я почувствовал некоторое облегчение после того, как пришел к такому выводу. Но все равно понимал, что просто стараюсь зацепиться за малейшую возможность, чтобы не искать убийцу среди нас. А его нужно было найти, пока Малкольм жив и невредим. Так что наша проблема никуда не исчезла.

Инспектор Эйл встал.

– Это все, что я хотел вам сказать. Теперь пройдите с моими сотрудниками в комнаты для дачи показаний. А господина Пемброка-старшего я попрошу остаться еще на пару минут. И господина Яна Пемброка. Какие будут распоряжения относительно разрушенного дома?