Горячие сердца
Шрифт:
Малыш пошевелился, и она прижала его к себе еще крепче, поцеловав в лоб. Он весь пылал, и Китти хотела надеяться, что причиной тому – тепло ее собственного тела и одеял, в которые они были закутаны.
– Только бы он серьезно не заболел! Не дай Бог, чтобы с моим малышом что-то случилось! – шептала она в темноте. – Он все, что у меня осталось.
Слезы, хлынувшие у нее из глаз, капали на его головку, и она поцелуями смахивала их, чувствуя себя одинокой и потерянной, как никогда.
– Ты нужен нам, Тревис! – повторяла она шепотом,
Глава 18
Джекоб сидел перед камином, в котором потрескивало пламя, качая на руках маленького Джона. На лице его отражалось неодобрение, пожелтевшие глаза следили за Китти, которая, собравшись с силами, направилась к закрытой двери лачуги, за которой ее ждал пронизывающий холод.
– Мисс Китти, я все же думаю, вам лучше остаться дома. Вы не знаете, сколько времени придется ждать, прежде чем кто-нибудь проедет мимо, а тем более согласится вас подвезти.
Она повязала шаль вокруг головы и плеч и бросила тревожный взгляд на ребенка:
– Я должна попытаться, Джекоб. С тех пор как приходил мистер Дантон, прошла уже целая неделя, мне надо одолжить деньги в банке и выяснить все насчет налогов. Деньги понадобятся и на врача для Джона. Мне не нравится, что у него так долго не проходит простуда. Он часто будит меня по ночам своими хрипами, и ты сам слышал, как он кашляет. Ему нужны лекарства и врач.
Джекоб вздохнул, понимая, что, если хозяйка твердо решила настоять на своем, спорить с ней бесполезно. Он тоже был бы рад видеть доктора в их лачуге – маленький Джон серьезно болен. Если бы Ноли была здесь, сокрушался про себя Джекоб, она бы знала, что делать.
Китти подошла к креслу, где сидел Джекоб, и, нагнувшись, поцеловала младенца в лобик.
– Он весь горит, – пробормотала она обеспокоенно. – Я должна поспешить, Джекоб, если хочу вернуться после полудня. Я не стану задерживаться ни в банке, ни в налоговом управлении и затем найду врача. Заплачу ему, чтобы он доставил меня назад в своем экипаже.
– Вы спросите там о капитане? – Джекоб поднял на нее глаза, не скрывая тревоги. – Написали еще одно письмо, чтобы отослать его генералу Шерману?
– На оба твоих вопроса я отвечаю «да». – Она улыбнулась, но улыбка получилась натянутой. – Ну, мне пора, Джекоб. Надо будет еще в городе купить самое необходимое. Кстати, как там корова? Неужели ее совсем нечем кормить?
– Мистер Макрей на прошлой неделе прислал немного сена…
Китти, стоявшая уже у самой двери, при этих словах резко обернулась.
– Ты ничего не говорил мне об этом!
– Я подумал, что у вас и без того хватает хлопот с больным ребенком, мисси. И я знаю, как вы приходите в ярость каждый раз, когда мистер Макрей что-нибудь присылает.
Китти сжала губы, решив не обсуждать сложившееся положение.
– Постараюсь вернуться как можно скорее, – произнесла она, открывая дверь и чувствуя прикосновение
Она собиралась отправиться в город на следующий же день после визита Джерома Дантона, но погода начала портиться. Беспрестанно падал мокрый снег, покрывая все вокруг тонкой ледяной коростой. Казалось, будто некий художник опустил свою кисть в прозрачный раствор и расписал все вокруг мерцающей и переливающейся, словно кусочки хрусталя, краской. Китти признавала, что картина, представшая ее взору, поражала своей красотой, но в ней присутствовало и нечто зловещее.
Осторожно ступая по обледеневшей колее, Китти смотрела вниз на голую, мерзлую землю, думая о том, какое уныние навевало на нее это зрелище. Казалось, будто земля уже никогда не даст жизнь новым росткам, будто мир вокруг нее умер и никого, кроме нее, не осталось в живых.
Наконец она достигла обочины дороги, пустой и заброшенной, и долго стояла, чувствуя, как ее до самых костей пробирает озноб. Прошло, наверное, часа два, а она все переминалась с ноги на ногу и притопывала, пытаясь согреться. Тут до нее донеслось долгожданное цоканье копыт по покрытой льдом земле; вдали показался чей-то экипаж. Китти в отчаянии замахала руками, и когда экипаж подъехал поближе, она узнала сидевшего на козлах Фрэнка Томпсона с семьей.
Наклонившись вперед, он уставился на нее:
– А, Китти Райт! Какого черта ты тут делаешь, одна у обочины дороги, да еще на таком жутком холоде?
– Мне нужно добраться до города, мистер Томпсон, – обратилась к нему Китти. – Мой ребенок болен, и я должна найти для него врача.
Адела, жена Фрэнка, сидевшая рядом с ним, так и застыла на месте и надменно проворчала.
– Я не позволю, чтобы эта белая голытьба ехала в одном экипаже с нами, Фрэнк. Поехали.
Фрэнк в задумчивости дергал свою бороду.
– Постой, Адела. Китти никогда не делала нам ничего дурного, и ты сама слышала, что ее ребенок болен. Что плохого, если она поедет на задке фургона?
– Миссис Томпсон, у меня нет ни лошади, ни мула, и мне необходимо добраться до Голдсборо. Пожалуйста, пустите меня в фургон! – Она уже не просила, а умоляла, так как не могла позволить гордости взять верх над собой, когда речь шла о ее малыше.
Адела бросила на нее взгляд, полный такой ненависти и отвращения, что Китти даже отступила, потрясенная выражением глаз женщины.
– Уж не думаешь ли ты, что мы появимся в Голдсборо с такой, как ты, в нашем экипаже? – завопила она. – Все знают, кто ты такая, Китти Райт. Белая голытьба! И если твой ублюдок-сын болен, то это кара Божья за все твои грехи. Тебе мало было того, что из-за тебя погиб такой достойный человек, как Натан Коллинз, мало было забеременеть от того, кто его убил! Ты еще посмела кичиться своим падением, живя тут без мужа, так чтобы все вокруг знали, что ты собой представляешь.
Фрэнк коснулся руки своей жены, слегка встряхнув ее: