Горячие сердца
Шрифт:
Вернувшись в штаб, он застал Китти лежавшей без сознания на полу. Сердце его бешено забилось, он поспешно опустился на колени рядом с ней и потрогал запястье. Она была жива, и причиной обморока были либо болезнь, либо виски, которое она поглощала слишком быстро. Подняв больную с пола, Джесси перенес ее на кушетку и закутал во все одеяла, какие только нашел. Затем подбросил больше дров в печку и принялся расхаживать перед кушеткой, бросая на Китти встревоженные взгляды. Время от времени она беспокойно шевелилась или стонала,
Как она красива, невольно подумал сержант, глядя на ее длинные шелковистые ресницы, бросавшие тени на гладкие щеки цвета слоновой кости. Даже несмотря на то что она была плотно укутана в одеяла, он мог видеть полукруглые очертания ее груди. Она была самой прелестной женщиной из всех, кого ему когда-либо доводилось видеть. Ее волосы разметались по подушке, и цвет их напоминал солнечный закат после бури – золотистый с ярким огненно-красным отливом. И глаза у нее тоже были необыкновенные – он не раз о них вспоминал – фиолетового цвета, как побеги глицинии, что росли у крыльца дома его бабушки. Он представил, какое пламя вспыхивает в их глубине, когда мужчина держит ее в объятиях, когда она трепещет от страсти.
Одна мысль о том, как она, обнаженная, лежит под ним, заставила Джесси изнывать от желания, и, если бы она не была больна, а он сам не испытывал такого страха перед Кори Макреем, он бы прямо сейчас набросился на нее, сорвал одежду и развел бы в стороны пышные бедра…
Сержант Брэндон не мог больше этого вынести. Он поспешил в пустую комнату, которая раньше служила кабинетом генерала Скофилда, расстегнул пояс, спустил брюки и начал мастурбировать прямо перед большим портретом генерала Шермана.
Это не заняло много времени. Как только все было кончено, он, чувствуя себе немного глупо, снова натянул брюки, застегнул пряжку пояса и вернулся в переднюю. Джесси всегда терпеть не мог, когда ему приходилось довольствоваться этой жалкой заменой настоящего удовольствия. Усевшись за стол, он протянул руку к бутылке с виски и налил себе сначала одну рюмку, потом другую. Вряд ли кто-нибудь появится в Штабе до конца дня, тем более, когда на улице такой снегопад. Так что можно немного выпить…
Джесси не заметил, как тяжесть навалилась на него, и он соскользнул с кресла на пол.
– Что, черт возьми, здесь происходит, Брэндон?
Джесси помотал головой. Стучало в висках, и болел бок от резкого удара ногой, который он только что получил. Он поднял вверх глаза, пытаясь сосредоточить взгляд. Неужели Кори Макрей с таким гневом смотрит на него сверху вниз? Лицо его надвигалось на него. Да, точно Макрей, и теперь уже он приблизился к нему настолько, что Джесси почувствовал на своем лице дыхание, видел, как раздувались от ярости его ноздри.
– Ты слышал меня, сукин сын? Я спросил, что, черт побери, здесь происходит? Китти лежит без сознания, вся горит
– Я не мог… – пробормотал Джесси, с трудом сев. – Будет слишком много вопросов. Вы сами сказали, чтобы я обо всем молчал.
Схватив его за воротник рубашки, Кори рывком поставил его на ноги:
– Идиот! Пристрелить тебя мало! Если эта девушка умрет, ручаюсь, я вышибу из тебя мозги!
Джесси лишь на мгновение заметил мясистый кулак, приближающийся к лицу, затем его пронзила боль, и он снова лишился чувств.
Кори отвернулся и, выругавшись, вернулся к Китти. Опустившись на колени рядом с кушеткой, он сжал ее безвольно опущенную руку. Она вся пылала, дыхание у нее было хриплым и прерывистым. Где, черт побери, Григгс? Он послал его за доктором сразу же, как только они оказались в городе. Старый негр не знал, как долго он добирался до плантации. Болван уверял, будто при таком снегопаде на дорогу ушло не меньше пары часов. К тому же его фургон застрял в сугробе, и последние несколько миль ему пришлось пройти пешком. Неизвестно, сколько времени они потеряли.
В это самое мгновение дверь распахнулась, и вошел Григгс, за которым следовал полный, коренастый мужчина с окладистой бородой. Под складками его плотного пальто Кори заметил оборки ночной рубашки. Григгс поднял его прямо из постели.
– Сюда, доктор, – бодро произнес Кори, указав ему на кушетку, где лежала Китти. – Не знаю, как долго она пробыла в таком состоянии, но ее определенно лихорадит.
– Ну, если вы так много знаете, какого дьявола посылали за мной? – проворчал врач и, отстранив локтем Кори, уставился сверху вниз на больную. – Дайте мне кресло. – Он приподнял ей левое веко.
Он продолжал осматривать Китти, что-то бормоча про себя, а Кори старательно прислушивался. Наконец врач откинулся на спинку кресла:
– Да, все верно. У нее лихорадка. Должно пройти некоторое время, прежде чем наступит кризис. У меня в саквояже есть кое-какие лекарства, а остальное в моем рабочем кабинете. Вы оставите ее здесь или перевезете в гостиницу? – Он окинул помещение военного штаба неприязненным взглядом.
– Как вы думаете, ее можно доставить ко мне на плантацию? – спросил Кори.
– Плантацию? – Старый врач стукнул кулаком по колену и, обернувшись, поднял глаза на Кори. – Не думаю, что я встречал вас раньше, мистер, но если у вас есть плантация, когда все остальные мои знакомые перебиваются с хлеба на воду, то вы либо Джером Дантон, либо Кори Макрей. На ваш вопрос, черт побери, я должен ответить «нет». Ее нельзя везти так далеко, пока не минует кризис, если только вы, не хотите, чтобы она умерла.
– Нет, я не хочу, чтобы она умерла, старый болван! – рассвирепел Кори. – Я прикажу немедленно перевезти ее в гостиницу и хочу, чтобы вы оставались с ней, пока не наступит кризис.