Горячий контакт
Шрифт:
Сбил я ее или нет, мне было уже не до этого. Вторая сушка начала агрессивно теснить меня, стремясь поскорее сбить. Нет, в машине не наш! Свой так оголтело атаковать не будет. Я с трудом отбивался, крутясь на виражах. По мастерству он явно меня превосходил. Если за сушкой сидит новичок, как пытался мне втюрить Белобородов, то я шлюха из царского борделя, а не курсант краснознаменных курсов.
Моего соперника, какой там, противника подводило стремление покончить со мной побыстрее. Он атаковал напропалую, а я экономно оборонялся, вовсю используя тактику разгона и короткой остановки. Сушка попыталась прижать
Итог – сушка врага свалилась в пике, но потом полого села, управляемая кибер-пилотом. Моя сушка, потеряв часть лобового пластика и получив пару снарядов в броню, была сравнительно целой. Правда, я получил ожог от раскаленного пластика в район груди, но это было только терпимо больно, но не смертельно. Еще один осколок пробуравил кожу на щеке и оттуда постоянно вытекала струйка крови, мешая мне сосредоточиться.
Дал приказ кибер-пилоту садится на аэродромную пятку и только теперь обратил внимание на усилившийся гвалт в эфире. О, как там орали, главным образом поминая меня. Бесновался Белобородов, перечисляя различные интимные вещи, сопровождаемые его секс со мной. Ему вторил Сидоров, поминая козу имени его родного. Я вслушался в разговор. Нет, Сидоров защищал меня! Я приободрился и передал в эфир:
– Я борт 27, произвожу посадку.
Простенькое сообщение вызвало новую бурю возмущений. Но я уже не обращал внимания на вопли командиров, понимая, что это только начало длительной головомойки. Сейчас меня увидят визуально и вот тогда пойдут, как говорится, ягодки. "Работа" офицеров со мной после поединка с Ладыгиным покажется ласковой похвалой.
Когда я вылез из сушки – вручную, лифт машины не работал, смертельно контуженый снарядами, – меня уже ожидала комиссия по встрече: Оладьин, Сидоров, незнакомые и полузнакомые офицеры.
Сидоров поздоровался со мной матом, посмотрел на измазанное кровью лицо. Видимо, видок у меня был соответствующий, поскольку подполковник помолчал и уже спокойным голосом потребовал к сушке медика.
Горячка боя спадала, стало очевидно, что действительно пора показаться фельдшеру. Голова вдруг закружилась и я шлепнулся в банальный обморок…
Остро защипало в носу. Я дернул головой и удостоился сентенции:
– Не вздрагивай, курсант, не невеста в брачной постели.
Открыл глаза. Рядом родимая сушка нависла своей тушкой. Подумал и закашлялся от смеха. Стихами заговорил. Это от раны или от ожидания трепки? Надо мной стоял человек со змеей на мундире и протирал мое лицо от крови. Медик появился.
Слышались голоса техников, рассуждавших об объемах ремонта.
– Да нет, какой два дня, смотри, автоматику надо всю перебирать, пластик менять, броню опять же перебрать, вдруг силовую сетку дестабилизировало, – рассуждал уверенный голос. – Хорошо попало. Пилот был опытный, прости господи, несколькими снарядами машину из строя вывел.
– Но кибер пишет…
– Вот-вот, еще кибер-пилота надо промодулировать на предмет повреждений. Бортовому компу тоже могло достаться. Так шкарябнуло, он тебе сейчас покажет день рождения бабушки английского короля, а не состояние машины.
– Очнулся, курсант? – Надо мной навис незнакомый полковник, недобро щурясь.
Я понял – надо вставать. Медик залил рану на голове лечебным клеем, шлепнул лейкопластырь. Констатировал:
– Рана не серьезная, но крови вытекло много, суток на пять освободить от всех занятий и физподготовки.
– Я его сейчас освобожу! – взревел полковник, глядя на поднимающегося меня, – ты почему приказы старших по званию игнорируешь?
Мне удалось кое-как встать на ноги, голова закружилась, но второй раз в обморок я не бухнулся.
Неловко козырнул, забыв, что на голове ничего нет.
– Разрешите доложить, товарищ полковник, действовал согласно инструкции Д-34 ОГВ пункт 2 прим.
Белобородов покраснел от перегрузки отрицательными эмоциями.
– Какой еще инструкции? – заорал он.
Оладьин кашлянул, привлекая к себе внимание полковника и пояснил:
– Согласно этой инструкции, если приблизившееся воздушное судно в районе важных объектов открыло прицельный огонь в результате чего наблюдаются потери, пилот имеет полное право открывать огонь на поражение.
– То есть как, – растерялся Белобородов, – его еще оправдают?
– Не будем забегать вперед, – не определился с будущим Оладьин, – ты, курсант, под присмотром медика иди на губу, пусть он более предметно определит, сколько там тебе отлеживаться. Для начала получай, как уже говорилось, пять суток и лечись, благо медпункт у нас рядом с губой.
Я посмотрел на сушку, медленно увозимую в ремонтные боксы ремонтным катером, чертыхнулся и отправился на гауптвахту – лечиться, да простится мне подобный каламбур.
Глава 10
На случай, если я в боевой горячке решусь удрать на пути на гауптвахту, а официально – для помощи раненому, меня сопроводили два сержанта – техника и медик. Технари, впечатленные боем, – курсант сбил целых две сушки, – мне действительно помогали. Ноги были как ватные, голова кружилась и на губу я явился полубессознательном состоянии. Персонал – старший сержант и два контрактника – ознакомились с приказом и поприветствовали меня снятием ремня и изъятием комбинезона. Впрочем, медик, носящий три звездочки старшего лейтенанта, строго прописал мне постельный режим без всяких шуточек, используемых на губе для воспитания провинившихся.
Старший сержант сообщил, что у него уже есть подобный приказ от Оладьина, переданный по связи. Они сноровисто уволокли меня в камеру, уложили на кровать и, сняв ботинки, приказали спать.
Я сладко вытянулся. Последний час оказался слишком напряженным – бой, ранение, Белобородов с его обещанием расстрелять без трибунала. Мозги раскалились от напряжения и требовали передышки.
Но пришедший медик прогнал сон. Он содрал наспех наклеенный лейкопластырь, долго разглядывал рану на голове, что-то она ему не понравилась. Раскрыл свой медицинский чемоданчик, вытащил пачку одноразовых шприцов, помог снять нательную рубашку, всадил в вену шприц, а потом влил три ампулы с разной гадостью. Ожог на груди благодаря противоперегрузочному комбинезону почти не болел. Медик едва уделил ему внимание, походя налепив лейкопластырь.