Горячий контакт
Шрифт:
На шум появился дневальный, но ему не пришлось наводить порядок, поскольку в казарме нарисовался мичман Возгальцев – старина Коромысло. Курсанты вмиг разбежались по кроватям, поскольку подъема еще не было и они должны были находится в горизонтальном состоянии.
– Разтудыть тебя через коромысло! – удивился он, – что за нарушение распорядок суток? Мало ночных тревог? Увеличим!
– Товарищ мичман, тут Савельев появился, – доложил некто из глубины кроватного строя, изменив голос. Всем было интересно, как поведет себя мичман с бывшим курсантом, ставшим теперь если не старше его по званию, то по положению
Коромысло не подвел, сразу найдя нужный тон. Он подошел ко мне, обошел вокруг, оглядывая, как рождественскую елку.
– Настоящий, – сделал он смелый вывод. – Сказали мне еще вчера. На представлении главкому меня, конечно, не было – чинами не вышел, туда ниже полковника не пускали.
– Майор был, – ввернул я.
– Так-то адъютант, – отмахнулся Коромысло. – Ядри его коромысло, такая грязь всюду есть. Так что информация скудная. Давай рассказывай, с кем воевал, как уцелел. Всем тоже интересно.
Курсанты такое деловое предложение одобрили. Я взглядом старого, все повидавшего пилота – истребителя поглядел, потом засмеялся, махнул рукой.
– В общем, вы, товарищ мичман, оказались правы – инструкции надо соблюдать и на один вылет проживешь дольше. Я сослался на инструкцию и сижу сейчас здесь.
– А Рымаров?
– А Рымаров на инструкцию плюнул и попер к двум подозрительным сушкам. Его и сняли первым же залпом.
– Так это подожди, ты с двумя бой вел? – удивился Генка Камаринов, учившийся в университете вместе со мной.
– Ничего себе! – удивилось сразу несколько человек. – Да ты монстр настоящий!
– Мгм, – навел порядок мичман, – у нас в субботу воспитательный час. Вот там и поделишься с товарищами опытом. А вы, оглоеды, чтобы внимательно слушали, а то, коромысло тебе…
Он не говорил, но все его поняли. Молодые пилоты – древесная стружка в горниле войны. Сколько их сгорит, пока оставшиеся начнут разбираться в сложной паутине боев.
– Ну ладно, – прервал затянувшуюся неловкую паузу мичман. – Савельев от физической нагрузки освобожден. Да и числится он на курсах теперь условно, по приказу главнокомандующего ВВКС генерал-полковника авиации Захарова. Остальным же никто поблажек не устанавливал, подъем, на физподготовку бегом марш!
Курсанты покинули постели, одели брюки, обулись и выскочили из казармы, обнаженные по пояс, несмотря на прохладное осеннее утро. Мичман строго посмотрел на меня. Внезапно взгляд его смягчился:
– Везучий ты, Савельев. Если станешь крупным начальником, припомни старика, найди работу полегче.
– Так точно, – пообещал я ему.
Пока ребята бегали, меня тоже не оставили в покое. В казарме появился вчерашний медик, приказал идти на процедуры. Попытка отделаться от них путем банального бегства была жестко пресечена двумя здоровенными санитарами, предусмотрительно взятых с собой. Просто Шварцнеггеры какие-то. Вопли о нарушении субординации и о дисциплинарном наказании были нагло проигнорированы. Все мы прекрасно понимали, что командование будет на стороне ангелов в потрепанных медицинских халатах.
В медпункте старлей, выступивший с инициативой ведения здорового образа жизни, осмотрев мои повреждения, был оптимистичен:
– На груди так заживет, на голове рану еще раз помажем клеем и хватит. Походишь героем несколько дней, покажешь всем героическую отметину.
– Можно идти? – не веря своему счастью, поинтересовался я.
– А как же, – с готовностью согласился медик, – вот вколем тебе пару укольчиков в руку, еще пару в мышцу пониже спины и можешь идти.
Отделаться малой кровью не удалось. Пришлось вынести вышеуказанные процедуры и только после этого с отеческими пожеланиями пореже попадаться в объятия медико-санитарной службы покинуть медпункт.
В столовой я привычно направился к столу своей роты, предвкушая принятие пищи и легкий треп сложившейся вокруг нашего стола кампании. Однако сразу у входа меня перехватил Оладьин и повел меня к офицерскому сектору столовой.
Робкое замечание о наличии своего места за конкретным курсантским столом было встречено с холодным интересом. Полковник подвел меня к генеральскому столу и я смирился. Конечно, Свекольников мог бы питаться в отдельном кабинете, в тишине и покое, оставив поддерживать порядок в курсантской столовой контрактникам и нескольким инструкторам. Но генерал не только сам питался с курсантами, но и заставлял остальных офицеров регулярно посещать столовую. Конечно, питание у офицеров было более разнообразным и качественным, согласно существующему пайку, но я бы не сказал, что разница была существенная. Мне даже казалось, что курсантская пища чем-то получше. И еще старшим офицерам подавали официантки. Все отличия.
Говорили, что иногда генерал приглашает к своему столу отличившихся офицеров и курсантов. Но за время учебы нашего набора таких случаев не наблюдалось. Я оказался первым. Мелочь, а приятно.
– Садитесь, Савельев, – Свекольников широким жестом указал на свободный стул. Выбор блюд за завтраком у генерала был скудным: на выбор винегрет с куском соленой селедки или картофельно-овощной салат, картофельное пюре с печенью или с котлетой, блинчики с вареньем, из жидкостей – чай, кофе, несколько видов соков. Для моего еще растущего и со вчерашнего дня восстанавливающего организма маловато.
Постарался есть как можно чинно и культурно. Получалось не совсем – питаться рядом с генералами мне еще не приходилось, да и после вчерашнего ужина прошло слишком много времени.
Свекольников на мои потуги не обращал никакого внимания. Он по стариковски не торопясь ел, расспрашивал меня о полете. Налегая больше на психологическое состояние, чем на тонкости полетного искусства (какое там искусство), генерал вел со мной вежливый разговор. Не знаю, получил ли он особую информацию, но для меня двадцатиминутное собеседование по расходу энергии оказалось равносильно самому полету, из-за которого меня пригласили.
Окончив нелегкий завтрак, я собрался вместе с ротой на занятие по теории воздушного боя, которую достаточно бестолково вел подполковник Сидоров. Понимая это, он не особо и зверствовал, спрашивая нас на зачетных занятиях. Электронные учебники с компьютерными модуляторами воздушных боев были на порядок лучше любого рассказчика теории.
Приказ выстроится на плацу оказался для всех неожиданным. Даже Сидоров удивленно поднял брови, но ничего не сказал, собрал разложенные конспекты и повел роту. Что-то мы часто здесь оказываемся в полном составе.