Горячий контакт
Шрифт:
Моя Су-47АП под номером 37 была из числа машин последних серий. Правда, предшествующему пилоту это не помогло. Он пропустил очередь истребителя саргов, которая разбила блистер, изрядно покорежила броню, на 90 % уничтожила компьютерное обеспечение и погубила человека.
Покореженный кибер-пилот кое-как посадил искалеченную сушку и тоже крякнулся. Но двигатель был в порядке, силовая структура машины не нарушена и поэтому ремонтники смогли придать ей вторую жизнь, поменяв все поврежденное и поставив нового
Техник отрапортовал, что все системы восстановлены, кибер-пилот переустановлен, компьютерные программы обновлены, пушки пристреляны. Готовность сушки 100 %.
Стоило проверить. Залез в кабину. Зарегистрировался в базе данных дивизии. Козлов не подвел, ввел в число штатных пилотов. Кибер-пилот, обнаружив, что я не самозванец и имею право быть командиром сушки, развернул передо мной на мониторе меню. Как и полагается, я проверил все системы машины, а после этого запросил разрешение на вылет.
Мне никто не ответил. Пришлось выдать непрерывный сигнал поиска связи. Минут через пять наконец-то раздался голос руководителя полета:
– Что тебе, новенький?
Интересные у них нравы. Не зря Захаров выдал столь деликатное поручение салаге лейтенанту. Прибудь сюда официальная комиссия, она бы половину дивизии (как минимум) разжаловала, а комдива отдала под трибунал.
– Пилот 2 эскадрильи. Прошу разрешения на взлет.
– Да кибер уже давно запросил, что ты выделываешься. Лети с богом.
И этот убогий руководит полетами. Как у них ручку от дверей не украли. Ни запроса о готовности систем, ни о самочувствии, ни о цели полета.
Я покачал головой и дал сигнал на взлет, включив программу антиракетного маневрирования. На всякий случай сделал пометку «возможны нападения». Кибер-пилот связался с автоматикой бокса, крыша отъехала в сторону, складываясь. Машина подлетела, покидая бокс и завертелась хитроумной змейкой, сбивая с толку потенциальную ракету. Во время взлета и посадки тарелки находятся в состоянии наибольшей опасности и поэтому была создана специальная компьютерная программа.
Машина мне понравилась. В отличие от сушек, находившихся на Новосибирских курсах, лобовая броня у нее была усилена за счет уменьшения бортовой. Гравитационный двигатель получил два ракетных ускорителя, что позволяло не столько увеличить скорость (гравитатор и так легко разгонялся), сколько маневрировать, резко меняя направление за счет поворота сопел.
Мощность кибер-пилота конструкторы увеличили, сохранив его относительную дешевизну. Теперь он не только помогал пилоту в бою, но и отслеживал округу, анализировал обстановку, предлагая варианты дальнейших действий.
Я погонял машину, опробовал различные режимы двигателя. Испытал ускорители. Они позволяли развернуть машину на 180 градусов, особенно если помочь двигателем, и без сильной перегрузки, что происходило при использовании только гравитатора.
Кибер-пилот сообщил о приближении группы тарелок. Судя по обмену паролями, возвращались машины эскадрильи. Я отрапортовал о своем прибытии в часть. Комэск приказал возвращаться с ними в боксы эскадрильи.
Константин Николаевич Привалов оказался бравым подполковником среднего роста с непослушной прядкой волос. Я подошел к нему, козырнул и доложил, что назначен к нему ведомым.
Привалов недоуменно посмотрел на меня и сообщил, что сам в состоянии назначить себе ведомого.
– Полетай пока в общем строю.
Но у меня было свое мнение о кадровой политике:
– Товарищ подполковник, это приказ командира дивизии.
– Слушай старшего по званию.
– Я его и слушал – комдива генерал-майора Ладыгина.
Привалов побагровел.
– Я тебя сейчас клочья разорву!
Холерик на мою шею! Его рука заскребла кобуру пистолета. Обычный, кстати, «Макаров».
Это мы тоже умеем. И получше, чем некоторым кажется. Он еще вытаскивал пистолет, когда я нацелил на него свой «Единорог».
– Шустрый ты, – неожиданно успокоился мой командир и убрал пистолет в кобуру. – Откуда у тебя такая пушка?
Я молча протянул ему «Единорог».
– Именное, – удивился капитан, – это за какие радости сам главком вручил тебе такую пушку?
– Товарищ подполковник, – делано смутился я. – Запросите об этом у командира дивизии. Он в курсе.
– Да что ты за тип, о котором сам Ладыгин знает интимные подробности? Он даже о нас, своей гвардии, через раз упоминает.
Ого, какое самомнение!
– Представитель главкома по соблюдению техники безопасности в дивизии! – громко сообщил появившийся командир полка.
Ответом ему был громкий смех. Ардашев в карман за словом не лазил, мог так ославить пилота, что данное им прозвище навсегда прилипало к бедняге. Мое представление было оценено как очередной развод.
Комэск в восторге хлопнул меня по спине:
– Теперь мы будем называть тебя представитель.
Последнее слово он принес с интимным придыханием.
Балагурство подполковника вызвало новые взрывы смеха.
Я отобрал из рук комэска «Единорог» и спокойно заметил:
– Товарищ полковник прав, я действительно представитель главкома.
– Да ну, – саркастически заметил капитан, глядя больше не на меня, а на командира полка, который стоял рядышком и посмеивался. Он свою информацию выдал, а дальше пусть пилоты сами разбираются. Насколько он понимал, у нового лейтенанта зубки еще те, сопоставимы с крокодильими.
Я активировал компьютерную систему комбинезона и высветил на нагрудном экранчике удостоверение.