Горячий контакт
Шрифт:
Комдив, на мое удивление, разрядился патетической речью. Мол, вы будущее беркутов и надежда дивизии, мол, надо старательно учиться и все будет хорошо и т. д. Я в отличие от него был краток:
– Сегодня до 14.00 вам представляется личное время для улаживания всех бытовых вопросов. В 14.00 к вам придет и обследует врач. С 15.00 начинается летная практика. После ужина теория летного боя. Посмотрим, на что вы годны. С завтрашнего дня открывается полноценное обучение. Более подробно распорядок дня вам изложит подполковник Сидоров, мой заместитель по летно-тактической работе. Капитан Возгальцев назначен моим заместителем
В строю раздались жалобные поскуливания.
– Пилот Шахов, еще одна такая выходка и я возьму вас в летную зону для отработки фигур высшего пилотажа.
Во время испытательных полетов я показывал такой каскад фигур, что практически все выползали из машины с подгибающимися ногами и зелеными лицами.
– Вам ясно?
– Так точно!
Шахов замер, но в глазах играли чертики.
– Вот как, оказывается, надо было с тобой работать, – тихо сказал Возгальцев.
Я усмехнулся и продолжил:
– Хотя вы уже пилоты, но за время обучения на вас налагаются курсантские ограничения: покидать территорию центра запрещено, необходимо строго соблюдать распорядок дня и выполнять приказы офицеров. Указанные ограничения будут сразу же сняты после окончания обучения. Я думаю, у вас появился вопрос, что же надо сделать для окончания. Для этого надо получить зачет по летной практике и показать себя в реальных боях. Зачет буду принимать я, ставить оценку в бою – сарги. Окончательное мнение о профпригодности делают комполка и комэск, которым вы приглянетесь. К сожалению, те из вас, кто в течении двух месяцев не сможет пройти испытания, будут отчислены в обычную часть. Вопросы?
Судя по всему, речь моя оказала определенное воздействие. Пилоты и их инструкторы молча стояли. Первые – в состоянии обалдения, вторые – по привычке, подчиняясь дисциплине.
Вопросов не было. Я удовлетворенно кивнул. Вчера, уже глубокой ночью, я изложил свою программу обучения, которая во многом продолжала политику Новосибирских курсов – молодых пилотов я собирался бросить, как утят, сразу в гущу событий. Три первых дня теория и летная практика, а затем – бои. Единственно, что отличало новичков – постараюсь сначала организовывать бои с нашим перевесом. Ладыгин первоначально возражал, но потом махнул рукой. Дивизия очень нуждалась в свежих не только обученных, но и обстрелянных кадрах.
– Разойдись!
Днем к нам прибыло еще четыре офицера, что позволило полностью укомплектовать штат Центра и даже назначить постоянного представителя, который будет летать по учебным заведениям и подбирать новых кандидатов.
Как и было обещано, в 14.00 в учебную аудиторию Центра явился медик в лице капитана медицинской службы Любаревич В.С. Я, сидя на месте преподавателя, с некоторой ревностью проследил за понятно какой реакцией молодых пилотов. И негромко сказал:
– Парни, слюну можете не выпускать, место рядом занято, – и в ответ на вопросительные взгляды пилотов сообщил: – она моя невеста.
Вздох разочарования пронесся по аудитории. Валя же, не обращая внимания, положила руку мне на плечо. По помещению пронесся еще один вздох сожаления.
– Какие-то они у тебя дохлые, – обводя взглядом мою гвардию, поделилась она впечатлением от увиденного.
– Ничего, – небрежно сказал я, – половина выживет, другую спишем в расход.
В аудиторию прошла волна вздохов, но уже другого содержания. Все признаки, что они напуганы или обозлены. Пусть понимают, что учеба здесь относительная.
Валя провела экспресс-анализ состояния пилотов. Вопреки ее первоначальному мнению, все они были здоровы. А как же, в армии находятся уже несколько месяцев! Пока проводила осмотр, некоторые непонятливые или пораженные красотой, попытались к ней клеиться. Я решил с этим покончить.
– Валентина Сергеевна, – в упор глядя на смазливого выпускника Астраханских курсов, только что прошедшего осмотр, – пилоты не прошли комплексной прививки. Сколько там уколов?
– Шестнадцать, – не моргнув, сказала Валя.
– Можете начинать от с этого, – я показал на смазливого. Того как ветром сдуло.
Возгальцев, с трудом сдерживая смех, – он прекрасно понимал подоплеку разговора о несуществующих прививках, подошел ко мне с какой-то мелочью и сразу поплатился за отвлечение по пустякам.
– Кстати, Валенька, вот капитан Возгальцев пострадал в одном из боев и ему запрещено летать. Не посмотришь?
Возгальцев поморщился – я наступил на его любимую мозоль.
– Медицинская комиссия…, – начал он, но был оборван.
– Не рассуждать! – вдруг рявкнула моя любовь таким ледяным тоном, что капитан больше не рассуждал, а чуть ли не бегом направился в медчасть. Так и жили. То по Фрейду, то по уставу.
К 15.0 °Cидоров разбил пилотов на три девятки. Мы не проводили время понапрасну и пока пилоты благоустраивались, определялись с их личностными характеристиками. Своих, новосибирских мы знали, как облупленных, астраханских пришлось делить с опорой на личные дела. И теперь в Центре существовало три полноценных учебных эскадрильи. Я с самого начала потребовал, чтобы у пилотов были свои машины, которые они обкатают в период учебы и будут использовать, став уже настоящими беркутами. Ладыгин считал это баловством и бесцельным расточительством. Он, хотя и обещал новые машины для каждого пилота, но, как это бывает, передумал и отказал мне. Командующий ВВКС Московского округа встал на его сторону. Тогда я просто позвонил главкому и сообщил о расхождениях во взглядах. Через несколько минут на планшетник командира дивизии беркутов пришло сообщение о прибытии к 13.00 партии Су-47АП в количестве тридцати пяти машин со строгим приказом отдать Центру. Ладыгин восхищенно обложил меня матом и что-то пробурчал о любимчиках начальства.
Машины мы разделили между пилотами, а остаток – между офицерами. У меня сушка уже была и я снисходительно смотрел на проводимую дележку. Затем, решив не раскачиваться, начал поднимать одну эскадрилью за другой и давал задания по проведению фигур высшего пилотажа. Получалось лучше, чем предполагал. Но какие же это еще щенки. Неужели я был таким же?
Когда поднялась последняя группа, взлетел сам и показывал фигуры высшего пилотажа. Затем начал гонять поэскадрильно. И вдруг увидел, что гравитационный локатор ведет себя странно. Его индикатор постоянно менял пеленг. Так он должен был работать либо в случае резкой смены высоты, либо при подкрадывающегося за пологом невидимости врага. Смена пеленга показывала небольшую массу. Это был шершень. И достаточно близко. Мне показалось, что остались доли секунды до открытия им огня.