Горячий след
Шрифт:
— Всем стоять на месте, — сказал парень на незнакомом никому языке. Но и так всё было ясно до предела. А парень спросил, повысив голос: — Там, за щитом, ты кто?
— Кир… Кирилл, Сигаев, — раздался из-за щита горловой всхлип. — А ты?
— Свой. Только не надо обмороков. Нам ещё отсюда выбираться, — парень надавил ножом на горло засучившего ногами командира лучников. — Иди сюда, Кирилл.
* * *
— Оля, — позвал Олег. — Оля, это ты, Оля?
Глаза девчонки приоткрылись. Их затягивала муть, Олега она не видела. Сухая корка пены на губах разломилась, девчонка простонала:
— Не… буду… не…
Амбал, наблюдавший за мальчишкой с подозрением, оторвался от стены и шагнул вперёд. Странно; мальчишка-бродяжка говорил на том же языке, на котором говорила эта сумасшедшая злючка, которую обламывали уже три дня — после покупки, казавшейся такой удачной и, похоже, оказавшейся на деле совершенно убыточной. А языка-то никто не понимал… Впрочем, это дело хозяйки. А его дело — гонять вот таких…
Олег отшагнул чуть в сторону, не сводя глаз со здоровяка. Бросил взгляд на Ольгу. Протянул руку за ножом. Вышибала усмехнулся — а точнее оскалился — и
95.
положил лапищу на дубинку за поясом.
Люди, шедшие мимо, если и смотрели — то на наказанную рабыню, а не на мальчишку и вышибалу… Олег решился и достал кошелёк. Он не имел представления, сколько тут стоят рабы, поэтому вынул одну за другой десять местных золотых монет. Показал на рабыню, потом — на себя. Вышибала сделал движение вперёд — Олег схватился за нож и невольно оскалился, пригибаясь.
Вышибала остановился. Рабыня стоила семь лиари. На грязной ладони мальчишки лежали десять. В кошельке, похоже, было больше. Отобрать кошелёк? Убежит. Или порежет. Конечно, справиться с ним можно, но порежет точно. Отказаться?.. Десять лиари… Амбал поднял руку с растопыренными пальцами четыре раза. Всегда можно сказать, что это сумасшедшая сдохла и он оттащил её на свалку за стеной. Кто там станет доискиваться? Да если и доищутся — отдать половину, и никто не будет внакладе… Ясно же, что она сдохнет, но работать не будет. Похоже, из какого-то северного племени, совсем дальнего, у ближних язык не такой… Эти северяне через одного сумасшедшие — то разобьют себе голову о стену, то перережут жилы, то повесятся на чём-ничём… Только бы мальчишка не заупрямился платить… Хотя, похоже, ему эта девчонка нужна пуще жизни. Родич или жених… Пусть берёт и уносит ноги к Крылатой или куда там его потащит… Амбал снова помахал рукой четыре раза.
— Хорошо, — Олег кивнул. — Двадцать.
Краем глаза он увидел, что через узорную решётку окна на него смотрит давешняя девица — удивлёнными глазами. Это хуже. Скорее надо…
Отсчитывая монеты, Олег держал одну руку на ноже. Но амбал, похоже, не таил никакого коварства — перепилил верёвку, небрежно срезал узел волос и навалил тело девчонки на подставленное плечо Олега. Проходивший мимо человек задержался, что-то спросил. Амбал буркнул пару слов, махнул рукой и хлопнул девчонку по спине. Подтолкнул Олега, который обмер, ощущая, как медленно, с перебоями бьётся сердце Ольги. Неужели умрёт?! Что же делать, куда тащить?!
Он не сделал и десятка шагов от этого проклятого здания, как послышался стук сандалий по булыжнику. Олег тяжело обернулся. Его догоняла та девица с каким-то свёртком в руке. Выставив вперёд руку, она что-то быстро проговорила и, развернув свёрток, закинула Ольгу простым серо-белым платьем. Показала вперёд по улице, потом повернула ладонь, показала два пальца. Второй поворот? А теперь какой-то непонятный жест. Ладно, пусть. Олег кивнул на всякий случай.
Девица, склонив голову к плечу, смотрела на Олега непонятно. Потом погладила волосы Ольги, что-то прошептала. Подняла глаза на Олега. Губы её дрогнули, глаза повлажнели. Наклонившись, она крепко поцеловала мальчика в губы и, оттолкнув его, пошла назад, покачивая бёдрами и что-то напевая…
Олег стоял на месте. И было ему странно и тяжело, и хотелось плакать. А ещё — было жалко эту девушку. Не нашлось у неё того, кто вот так ради неё пришёл бы спасать…
Ольга на плече застонала тихо и пошевелилась.
— Никогда… ни за что… — выдохнула она. И Олег, придерживая тяжёлое, но живое тело, зашагал по булыжникам.
Сперва он хотел идти к воротам. Но по времени было ещё рано, и мальчишка свернул на втором повороте. Тут оказалась такая же улица, только, пожалуй, почище и не настолько многолюдная. И что ему тут делать?
Внезапно его охватило отчаянье. Куда же всё-таки дальше? Мальчишка замедлил шаг, пытаясь сообразить. И встретился взглядом с наголо бритым человеком. Безбородый, безусый, запахнутый в серый плащ, он стоял на верхней
96.
ступеньке лестницы, вёдшей к двери с изображением — не на вывеске, а прямо на двери — алых человеческой руки и ножа странной формы.
Глаза человека — проницательные, холодные (серые, кстати) обежали с ног до головы босого, потного мальчишку-оборванца и его ношу. Потом бритый лёгкими шагами спустился по ступеням, подошёл, откинул край платья. Ещё раз окинул взглядом Олега.
И кивнул на дверь…
…Едва сделав первый шаг, Олег понял, что попал к врачу. Можно было догадаться по рисунку на двери, если бы мальчишка дал себе труд. В небольшом помещении, куда он попал с улицы, был устроен фонтанчик — а точнее, умывальник — в виде всё той же птицы, из клюва которой в мраморную чашу падала вода. А около входа в другую комнату с обеих сторон стояли чёрные каменные статуи женщины с плоским лицом без черт. В обеих руках она держала ножи той же формы, которые были изображены на двери. Ноги женщины опирались на человеческие черепа.
Бритый поманил Олега за собой. В соседнюю комнату свет попадал через потолок, закрытый огромной пластиной какого-то прозрачного материала — вроде бы даже стекла, из-за чего всё помещение приобретало неожиданно и неуместно "современный" вид. Между двух закрытых полотном длинных столов стояло каменное ложе. Бритый что-то сказал. Олег помотал головой. Тогда он указал на Ольгу и на это ложе.
Почти с облегчением, но осторожно, Олег уложил свою ношу на камень. И отвернулся. Теперь смотреть на девчонку было стыдно. Он стал тщательно сворачивать платье и услышал какой-то вопрос врача. Уже привычно показал на рот и уши — и отшатнулся, когда врач, подойдя, взялся за нижнюю челюсть мальчишки. Подвигал ею, резким нажатием заставил открыть рот, потом поводил пальцем перед глазами мальчишки. Олег сердито вырвался. Врач усмехнулся, покачал головой и потёр рука об руку, помахал ими в воздухе, показал на лицо Олега и ноги, потом — на ещё одну дверь в дальней стене. Предлагает вымыться, понял Олег и сделал было несколько шагов, но потом оглянулся на лежащую на столе и вроде бы даже не дышащую Ольгу. Врач сделал нетерпеливый жест — иди! Олег взялся за рукоять ножи, чуть подвытащил его и убрал обратно. Посмотрел прямо в глаза бритому и пошёл, не оглядываясь, в дверь.