«Горячий свой привет стране родной…» (стихи и проза)

Чехонин Михаил Георгиевич

Возрождение. 1956. № 53. с.77

Моя тоска

Тоска по солнцу, по хорошим снам, Тоска по тем, кого давно уж нету, Тоска по воздуху, по старым дням — Тоска плывет, летит по белу свету. Тоска, как мне тебя благодарить За то, что ты на все дала мне имя. Я без тебя не знал бы, как любить, И встретив ту, одну — прошел бы мимо. И если б не было тебя, большой, Перелетающей моря и суши, То как бы я, с усталою душой, Пошел туда, где отдыхают души? Приветствую тебя, тоска, мой друг, Ты

мне, тоска, давно уже знакома. Я без тебя не знал бы этих мук И слез горячих о пороге дома…

Возрождение. 1957. № 69. с.41

Родине

Ты со мною песни заводила В самые ненастные года Днем была ты — яркое светило Ночью — путеводная звезда. Много было прожито, немало Было слез пролито за тебя. Все, что в жизни сердце испытало, Подарила мне твоя судьба… Холод, старость, наступают видно. Смерть идет — и смерть свою приму. Только горько будет и обидно Дни свои окончить одному. Дай хоть слово, брось хоть взгляд, как прежде, О, согрей же стынущую кровь — Ты моя последняя надежда И моя последняя любовь!

Возрождение. 1957. № 69. с.41

Чем надо быть

Надо быть хорошим альпинистом, Чтобы на вершину стать ногой, Чтобы в воздухе, до боли чистом, Вдруг сказать — теперь пора домой. Надо быть спокойным человеком Без житейских мелочей и драм, Чтобы бросить вызов горным рекам, Ледяным провалам и снегам. Надо быть до жертвенности честным, Чтобы не бояться умереть, Надо быть поэтом неизвестным, Чтобы в небо черное глядеть… Небо в звездах, небо испытаний, Небо без привета, без добра… Ты развенчан, Эверест мечтаний, Самая высокая гора!

Возрождение. 1957. № 69. с.41

Море

Я видел море, я измерил Очами жадными его.

А. Полежаев

Ты видел ли море в грозу, Когда волны одна за другой Бегут, как голодные львы, И прямо на берег крутой Вдруг падают с бешеным ревом? Ты видел, ты знаешь теперь, Что называется гневом? А видел ли ты на заре, Как вдруг утихает гроза И просится синий простор Улечься в твои глаза Опустошенным ненастьем? Ты видел, ты знаешь теперь, Что называется счастьем? Но если бы ты захотел Изведать всю тайну покоя — То выйди на берег морской, И тайну расскажет тебе Огромное море ночное…

Индейские мотивы

Как ходят в последний бой

Долго мы дрались и многих теряли. Мы уходили прочь; Десять племен нас окружали, Шли мы и день и ночь. Взял наш разведчик тогда — старый воин — Смесь из походной сумы, И новой раскраской раскрасил лицо он, Грудь и руки свои… И бросились мы на врагов — и погибли… Я был в бою пощажен, Чтобы поведать вам прошлые были О битвах великих племен. Чтоб

рассказать о раскраске бессмертных, С которой в последний путь Воин идет, распевая о предках — Белые щеки, Черные руки, И красная, красная грудь.

Новый журнал. 1961. № 66. с. 71

Как я стал стариком

Я крепкий был воин — с тринадцати лет Махал на бизонов, бывало, с отцом. А сколько я с племенем нашим ходил В кровавые битвы — не вспомнишь о том. И прожил я так до седой головы И добрый десяток вождей схоронил… Заспорил однажды я с сыном своим, Не помню о чем мы шумели тогда… Вскочил он и луком мне так погрозил, Как будто гроза промелькнула у глаз — Смолчал я, и голову тихо склонил, И сыну сказал — Сильнее отцовской сыновья рука, Иди на охоту, настал твой черед — Теперь ты корми старика…

Новый журнал. 1961. № 66. с. 72

Молодой воин

Когда я увидел старое дерево, Сраженное бурей в лесу, Я вспомнил своего отца. Когда я увидел дикую цаплю, Несущую веточку в клюве, Я вспомнил свою мать. Однажды я видел, как горная серна Быстро скакала по скалам… Но так далеко от меня, что я понял — Стрелой мне ее не догнать. И вспомнил тогда я Длинноволосую, Искроглазую, Тонконогую Дочку вождя!

Новый журнал. 1961. № 66. с. 72

«Я думал, то был лесной дух…»

Я думал, то был лесной дух, А то были всплески волны Под легким моим челном… Далеко, далеко понесло Меня по течению реки, И шепчет, лаская мой слух, Вода под моим веслом… А я думал — То был лесной дух.

Предположительно 1961 год. Из письма М.Г. Чехонина З.И. Флимоновой

«От этого, от того ли…»

От этого, от того ли, Может быть, ни от чего, Просто от случайной боли Станет вдруг светло. Станет вдруг понятным Вплоть до последнего дня Все, что путем обратным Идет от меня — И то, что жило, И то, что сверкало, И то, что было, И то, чего не бывало, И то, что горело, И сгореть не могло, И то, что улетело Да-ле-ко… И так вдруг станет светло, Словно от какой-то боли, От этого ли, от того ли — Ну не все ли равно!

Матильда. Рассказ

Это было лет пятнадцать тому назад. Не очень давно впрочем, достаточно для того, чтобы позабыть эту историю навсегда. Но каждый раз, вспоминая ее теперь, я чувствую какую-то странную дрожь, какое-то непонятное волнение, словно эта история была не действительным случаем из жизни, а каким-то ярким эпизодом загадочного, незабываемого сна.

Я работал тогда в одном из глухих уголков старого Бруклина, который почему-то назывался Площадь Льва. Это была даже не площадь, а пересечение нескольких узких, старомодных улиц, населенных итальянскими эмигрантами и неграми. На одном углу стояла убогая церковь, на другом вечно пустой гараж, а на третьем — мрачный, кирпичный дом, где и помещалась моя мастерская. Что еще было примечательного на Площади Льва, я сейчас не помню, но эти три здания — церковь, гараж и кирпичный дом — я помню хорошо.