Горячо-холодно: Повести, рассказы, очерки
Шрифт:
— Подожди, Клавдюша, мы сейчас, — ответил от картины Сергей Андреевич Мартынов, не трогаясь с места и с неприязнью глядя на Аркадия Сычева.
А я, подобно Аркадию Мироновичу, не мог отвести глаз от картины, находя в ней все новые подробности, не менее удручающие, чем первоначальные. Что же это такое в конце концов? Полковник Шургин, 82 лет, ехал к насыпи в танке, но танк был стеклянный, потому что лицо Шургина и вся его фигура вприсядку были видны как на ладони. Прямо из танка полковник кричал в телефонную трубку.
Сергей Мартынов и себя нарисовал. Он только что вскочил на насыпь — и одной ноги у него уже нет, стоит на деревяшке, призывая солдат в атаку. Олег Поваренко бежит вперед по снегу навстречу своей пуле. Пуля еще не долетела до Олега, а глаз уже выбит, закрыт черной луной.
Ну и ну?
— Разрешите войти?
Дверь мастерской со скрипом приоткрылась, и в нее просунулась розовая шляпка Наташи Веселовской. Но ведь Наташа только что была с нами на банкете в «Чайке». Интересно — где она отсутствовала?
— Товарищ Мартынов, — начала она с порога. — Я принесла вам хорошее известие. Час назад принято решение городского совета о сносе вашей мастерской. А вам предоставляется новая мастерская на Затонской улице, можете получить ключи.
Продолжая говорить и расточая вокруг себя улыбчивое сияние, Наташа приблизилась к Мартынову, вскинула свою головку — и малиновый колокольчик прозвенел под сводами мастерской.
— Какая прелесть! — Не выдержала, перепорхнула к картине ближе и бухнула в колокол. — Полный отпад!
— Вот и все, — со злорадостным облегчением выдохнул Сергей Мартынов. Меня сносят.
Аркадий Миронович вспомнил все разговоры, которые велись на эту тему. Нате вам, шесть лет не могли решить вопроса, и вдруг за час решили. «А как же картина?» — подумал он с невыразимой жалостью и несколько покраснел при этом.
— Здесь будет новый жилой массив, — с живостью объясняла Наташа Веселовская, еще не привыкшая быть в центре внимания. — И пройдет основная городская магистраль: проспект Победы. Снос начнется на следующей неделе.
Во дворе зарокотал надвигающийся бульдозер. Но выяснилось, что это всего-навсего прибыла передвижка. Операторы входили в мастерскую, расставляя вдоль стен перекальные лампы на тонких штативах.
Голос на дворе взывал:
— Мамаша, где тут врубиться можно?
Старший оператор обратился к Аркадию Сычеву за разъяснением момента. В ответ была получена исчерпывающе ясная команда: технику не включать — и не убирать.
Строй ветеранов сломался. Уловив некоторую нетвердость в оценках, мы все хотели услышать авторитетное мнение, если не окончательное, то хотя бы устойчивое. Полковник Шургин, как уже не раз бывало в эти дни, выразил общее мнение.
— Так что же, Аркадий Миронович, — обратился
Аркадий Миронович степенно откашлялся:
— С одной стороны я считаю так…
Павел Юмашев резко перебил:
— А ты не считай, Сыч, с одной стороны, с другой стороны. Так у тебя сто сторон наберется. Ты скажи без аптекарских весов, от себя.
— Я вам не Сыч, товарищ Юмашев, — обиделся Аркадий Миронович. — И здесь не тир для стрельбы по мишеням. Истина всегда конкретна.
— Слова, слова, — громко сказал подполковник Неделин, ни к кому не обращаясь и не высказывая своего отношения к происходящему.
Вперед выступил Олег Поваренко.
— У меня вопрос, товарищ капитан. Можно? Я из минометного дивизиона. Вы написали бой за станцию Дно. А меня ранило полгода спустя, под городом Алуксне. Нет ли тут художественного противоречия, о котором говорил товарищ Сычев?
— Это не только бой за станцию Дно. Тут все наши бои, — ответил Мартынов медленно и грустно.
— Эй, художник.
— Я вас слушаю.
— Что такое я там делаю?
— Где там?
— Вон у кустиков ты меня поместил. С лопатой.
— Там же нарисовано. Вы копаете.
— Интересно — что?
— Откуда я знаю. Бункер какой-нибудь.
— Что я говорил. Он же бункер себе выкопал, гад нутриевый, это же нарисовано. А вы мне не верили.
Так и есть: старший сержант Григорий Степанов из второго батальона, город Крутоярск, копает под кустиком бункер — ну и ну.
— Аркадий Миронович, — обратился полковник Шургин к Аркадию Сычеву. Что же мы будем записывать?
— Чего теперь записывать, — примирительно сказала Клавдия Васильевна. — Все равно стену ломать будут. Прошу отведать домашнего.
Третий раз проскрипела дверь.
— Кого собираются здесь ломать? Мы не варвары, не дадим разрушить прекрасное творение.
В дверях стоял майор Вартан Харабадзе.
9
Теперь мы были в сборе, мало того, в удвоенном количестве. В натуральном, так сказать, виде, и в нарисованном.
— Прошу извинить меня, товарищи ветераны: как всегда, не хватает времени, — продолжал Вартан Харабадзе, выходя на середину мастерской. Заполнял карточки. В конце концов сделал все обещанное и хотел бы доложить…
— Простите, товарищ майор, — обратился Аркадий Сычев. — Мы сейчас технику включим.
Вартан Харабадзе сурово оглядел Сычева:
— Кто вы такой? Почему не были у меня на приеме?
— Проблема та же, что и у вас, товарищ майор: нет времени, — покорно отвечал Аркадий Миронович.