Горячо
Шрифт:
– Ещё вопросы?
– интересуюсь у него резче, чем следовало.
– М..да, Марина Андреевна. Подробней давайте про прослушку.
Продолжаем разговор.
Выхожу из его кабинета лишь через час. Вымотанная, выжатая как лимон, зато со своим телефоном. Пока выводят из катакомб отделения, вызываю такси. Ноги подкашиваются.
Очутившись на улице на щербатом крыльце, кутаюсь в не застегнутую шубу, щурясь на белый кружащийся в свете фонарей снег. Уже совсем темно. Вечер. Дурацкий, странный, бесконечный день…Проверив такси, обещающее быть через пять минут, медленно спускаюсь по ступенькам, когда в спину прилетает вибрирующее низкое.
– Постой, Марина.
И Тимур перехватывает мой локоть, разворачивая к себе.
32. Марина
32. Марина
Руку ошпаривает его прикосновением до самого плеча.
Первая реакция - выдернуть локоть из цепких пальцев Керефова, но он так крепко и уверенно держит, поймав в плен мой взгляд…
И уже уводит за высокое крыльцо участка в тень, подальше от возможных свидетелей. Останавливаемся почти в сугробе. Тимур отпускает мой локоть, но остаётся стоять слишком близко. Просовывает ладони в карманы короткого распахнутого пальто. Чуть склоняет голову набок. Смотрит сверху-вниз из-за разницы в росте, и глаза у него такие в этот момент…
С мягкой, всё понимающей усмешкой в глубине чёрных зрачков, которая преследовала меня все двое суток в доме Жиренко.
Будто Керефов всё про меня знает, и для него я - лишь забавное неразумное дитя!
Чувствую, как снова топит жгучим раздражением и обидой в ответ на этот его взгляд, хоть ещё пять минут назад я казалась себе от усталости не способной вообще ни на какие эмоции.
Наверно, моя злость читается на лице как в открытой книге, потому что Тимур чуть хмурится и достаёт из кармана пальто сигареты.
– Марин, давай поговорим, - показательно успокаивающим тоном.
– У меня такси, - прячу упрямо поджатые губы в воротник шубы.
– Подождёт, - хмыкает Тимур, перекатывая в зубах незажженную сигарету.
Щелкает зажигалкой, втягивает заросшие щёки и, отклонившись корпусом от меня, выпускает дым в бок.
Я не знаю, почему я подмечаю любое его микродвижение, но я подмечаю. Фотографирую каждую секунду рядом, одновременно отсчитывая мгновения, когда наконец смогу уйти. Дышу чаще, хапая огромными дозами зимний влажный аромат улицы, смешанный с древесной туалетной водой Тимура и запахом никотина. Во рту приятно горчит, будто я только что целовалась с мужчиной. Я почти чувствую покалывающий вкус слюны на кончике языка…
И это бесит и дезориентирует одновременно. Не могу стереть тот факт, что этим утром мы проснулись голые - всё время помню.
– Ты заплатишь за простой?
– едко интересуюсь вслух, стараясь не вязнуть в этих предательских мыслях.
Улыбается, щурясь от выпущенного изо рта дыма.
– Просто отпусти машину, я сам тебя довезу.
– Тебя ждёт Кириллов.
Тимур только расслабленно пожимает плечами.
– У него и без меня сейчас есть чем заняться. Отвезу - вернусь.
– Может быть я не хочу, чтобы ты знал где я живу?
– Я знаю, где ты живешь, Марин. Мне ориентировку на тебя скинули.
При очередном напоминании, что он всё знал, бросает в жар.
– Скажи, тебе хоть чуть-чуть стыдно?
– повышаю тонко дрогнувший голос.
– За что?
– выгибает бровь, вроде как правда не понимает, но хотя бы перестаёт так нагло снисходительно улыбаться.
– Как за что? За то, что, что…знал! И всё равно…!!!
– я не могу заставить себя выговорить всё как есть, потому что вслух это будет звучать слишком жалко и обидно.
И наверно даже нелепо.
Будто все мои претензии к нему - детские, а эмоции не имеют право на существование. Как это у психологов называется? Газлайтинг? Когда тебе внушают, что ничего страшного не произошло, что не мешает чувствовать себя с ног до головы оплеванной…
– Я не мог сказать, кто я. Был шанс, что ты всё завалишь, так?
– Тимур хмурится, внимательно следя за моим раскрасневшимся лицом. Выкидывает в рядом стоящую урну докуренную сигарету.
– Ты мог не говорить, ты мог просто не делать, - отзываюсь глухо.
Молчит. Взгляд будто чернеет, становится бездонным. Меня потряхивает.
– Я не удержался, прости, - выдает с заминкой и протягивает руку, дотрагиваясь до моего плеча в успокаивающем жесте.
Сразу отхожу на шаг, нервно облизываю губы, отрицательно качаю головой.
– Я тебя боялась, ты же видел…- достаю потихоньку из себя самую глубоко спрятанную обиду.
Я ведь правда испугалась за себя. Не видела других вариантов. Да, он не насильник, но ведь воспользовался этой слабостью.
Это ненормально. Так быть не должно.
– Потом уже не боялась…Марина, ну…Ничего же такого страшного не произошло. Нервы пощекотали только…- Керефов раздраженно чешет лоб, проводит пятерней по затылку, не отводя от меня цепкий, поблескивающий бликами фонарей взгляд.
– Да, страшного ничего, но и разговаривать нам больше не о чем. Было и было. Всё, извини, меня такси ждёт, пока, - демонстративно кошусь на дисплей телефона, где открыто нужное приложение и, неуклюже перешагнув сугроб, торопливо иду к воротам, ведущим из внутреннего двора при участке.
– Это ты “извини”, Марина, - доносится низкий, приглушенный стуком собственного сердца голос Керефова в спину.
Больше он не пытается меня остановить, но я всё равно залетаю в такси, будто за мной гонятся.
– Девушка, ожидание платное, знаете?
– бормочет шофёр недовольно, тут же стартуя, будто я услышу это и постараюсь убежать.
– Да, я знаю, без проблем, - бормочу, прикрывая глаза и устало потирая заломившие виски.
Этот короткий прощальный разговор с Керефовым окончательно добил меня. К чёрту всё. Хочу домой.