Горячо
Шрифт:
– Какое?
– настораживаюсь.
– Интервью Керефов даст только тебе.
Когда шеф это говорит, у меня начинает шуметь в ушах - от волнения, радости, смущения и даже чуть-чуть злости, что Тимур, похоже, просто закусился и решил добиться своего. Скорее всего из принципа.
Отказала, да?
Ему наверно лет с десяти ни в чем не отказывали, вот он и…
– Ориентировочно девятого числа. Сейчас Керефов улетает на все праздники, а когда вернётся, то, - голос Колымова долетает как сквозь толщу воды с трудом пробиваясь сквозь поток моих лихорадочных мыслей, - Но это и хорошо. Как раз подготовимся. Жду тебя третьего в студии. Начнем. Марин…Ты там слышишь меня?
– Да, конечно. Третьего. Спасибо…Ещё раз с наступающим!
– И тебя, Мариш.
36. Тимур
36. Тимур
– Тимур Тигранович, с наступившим!
– Славка, наш корпоративный водитель, крепко пожимает мне руку, улыбаясь, и подхватывает чемодан, чтобы загрузить в подогнанный минивэн, - Как долетели?
– Да сам знаешь как, - с удовольствием потягиваясь, прежде чем залезть в салон, - Два раза вылет переносили, четыре часа в итоге в аэропорту просидел.
– Да -а-а, - тянет парень с вежливой сочувствующей интонацией, - Это они могут. А отдохнули?
– Отдыхать - не работать, - пока занимаю своё место, выдаю дежурную фразу, намекая, что разговор окончен.
Славка - он хоть совсем молодой, но из понятливых. Кивает и затыкается, полностью переключаясь на свои непосредственные обязанности.
– Вас сразу домой?
– интересуется только.
– Да.
Пока пробираемся по Московскому, проверяю телефон. На дворе седьмое января, и мессенджеры забиты ничего не значащими для меня поздравлениями с рождеством от знакомый, коллег и партнером. Ненавижу отвечать, но приходится. Мстительно выбираю самое тяжелое нудное видео, которое только попадается мне в поисковике при беглом обзоре.
Отписываюсь матери, что долетел. Даже если вам через три года сорок, вы все равно не освобождаетесь от этой святой обязанности.
Родители остались у Дамира в гостях вместе с семьями ещё одного моего брата и сестры, а я улетел из Сочи на два дня раньше, так как мне завтра необходимо заскочить к Кириллову и обсудить будущее интервью.
На этой мысли в голове проносится размытый праздничной неделей образ Марины. Он совсем нечеткий - я почему-то стараюсь и никак не могу воспроизвести ярко в памяти живые черты её лица, но общее ощущение...Это как жаркая знобящая волна по телу, едва уловимая, но приятно навязвчивая.
Чем-то зацепила меня она. Послезавтра будет интересный день.
Тем временем мама в ответ на отчёт шлёт улыбающуюся себя, а за её спиной видно отца, с суровым видом следящего за грилем. Слабо улыбаюсь.
Батя так смотрит на это несчастное мясо будто уволит его, если оно не получится. Впрочем он так смотрит на всё и всех. И к этому просто надо привыкнуть.
В детстве я его боготворил и чуть боялся. Подростком жестоко воевал, пока он довел родителя до белого каления, и он не перекинул меня через забор Суворовского училища, как батя сам любит описывать этот момент.
Став курсантов и познав все прелести армейской дисциплины, пару лет отца я тихо я ненавидел, а потом просто принял, понял и снова полюбил.
Сейчас думаю, что, будь у меня такой сыночек с придурью, каким был я в четырнадцать, я бы, не задумываясь, поступил точно так же.
Хотя…Будет ли?
Внутри тянет едва уловим тоскливым, неуловимым ощущением.
Как паутинка, колышущаяся меж веток на ветру.
Семейные выходные всегда на меня так действуют. Двойственно.
С одной стороны после этого бесконечного шума от нашествия разношерстных племянников и переизбытка общения с чьими-то женами, я дико рад, что у меня в квартире, если не включить музыку, стоит гробовая тишина.
А с другой…
Нет, я люблю свою жизнь, она меня полностью устраивает.
И я никогда не хотел семью всерьёз, честно говоря.
Наверно как раз потому, что сам вырос в многодетной, в шумном, часто бесящем окружении братьев и сестры, потом проторчал в казармах всю юность, сначала в Суворовском, после в Макаровке, а ещё позже каюты на кораблях…
В итоге потребность в собственном пространстве, в которое не может зайти никто ни при каких обстоятельствах без моего особого разрешения, развилась во мне слишком сильно. Я люблю одиночество. Мне его все время мало. Жизнь складывается так, что всё равно приходится постоянно взаимодействовать с людьми. На работе в любое время суток - я всё-таки руководитель. Семья, друзья, партнеры…
Дома я хочу побыть один. Не представляю ради кого или чего захочу этим пожертвовать.
Да и дочка у меня есть. Правда взрослая уже, пятнадцать лет, совсем девушка…
Случайная “ошибка” молодости, о которой я ни разу не пожалел. Но с её матерью мы никогда даже просто не жили вместе, и сейчас у Ренаты уже второй отчим. На Новый год они улетели в Южную Корею. Я предлагал Реньке поехать со мной в Сочи, но дочь в Корее никогда не была, ещё и её это увлечение какими-то дорамами…В общем, любопытство закономерно победило, и на семейную сходку я отправился один.
Телефон в руке мигает входящим вызовом. На экране высвечивается “Светлана”. Хмыкаю.
Она как кошка, чует меня. Беру.
– Да.
– Привет, прилетел?
– её мягкий грудной голос как обычно звучит спокойно и одновременно деловито.
– Следила за рейсом?
– Да, заходила на сайт, - признаётся Света спокойно.
Другая бы женщина смутилась, но не эта. Её самоуверенная прямота всегда меня подкупала.
– Хочешь заехать? Я вымотался, - растекаюсь в кожаном кресле минивена, сжимая пальцами переносицу, - Четыре часа вылета ждал, задолбался в аэропорту.
– Я ненадолго. У нас в доме приём, гости придут в десять, так что я только на пару часов смогу, потом мне к визажисту надо. Вареники завезу. Налепила гору вместе с помощницей. Рождество же, - слышу мягкую улыбку в её голосе.
– Я не православный, что мне твоё рождество - фыркаю.
– Хорошо, тебе вареники отложу без сюрпризов внутри, раз не православный.
– Нет уж, давай с сюрпризами!
Смеётся.
– Через час где-то буду.
– Давай, - бормочу себе под нос, так как Света уже повесила трубку, не дожидаясь официального разрешения приехать.