Горящая земля
Шрифт:
— Он никогда не бывал счастливым, — ответил я. — Его преследует Бог.
Рагнар повернулся и украдкой взглянул на Скади, которая все еще сидела в седле.
— Это женщина Харальда?
— Да.
— Она похожа на ту, что приносит беды. Так что, мы продадим ее обратно Скирниру?
— Нет.
Он ухмыльнулся.
— Значит, теперь она уже не женщина Харальда?
— Нет.
— Бедняжка, — сказал он и засмеялся.
— Что тебе известно о Скирнире?
— Я знаю, что он предлагает золото
— А Альфред предлагает золото за то, чтобы ему вернули меня?
— Точно! — жизнерадостно сказал Рагнар. — Я подумывал о том, чтобы связать тебя, как козла, и сделаться еще богаче.
Он помедлил, потому что мы увидели Дунхолм на вершине огромной скалы, стоящей в излучине реки. Над крепостью развевались привычные орлиные крылья Рагнара.
— Добро пожаловать домой, — тепло проговорил он.
Я явился на север и, впервые за много лет, почувствовал себя свободным.
В крепости ждала Брида. Она была восточной англичанкой и женщиной Рагнара. Брида молча меня обняла — а я почувствовал лишь ее скорбь по Гизеле.
— Судьба, — сказал я.
Она шагнула назад и пробежала пальцем по моему лицу, глядя на меня так, словно удивлялась, что сотворили годы, и сказала:
— Ее брат тоже умирает.
— Но он все еще король?
— Здесь правит Рагнар, — ответила Брида. — И он позволяет Гутреду называться королем.
Гутред, брат Гизелы, правил Нортумбрией из своей столицы, Эофервика. Он был добродушен, но слаб, и сохранял трон только потому, что Рагнар и другие великие северные ярлы дозволяли ему это.
— Он сошел с ума, — сурово проговорила Брида. — Он безумен и счастлив.
— Это лучше, чем быть безумным и печальным.
— За ним присматривают священники, но он не ест. Он швыряется едой в стены и заявляет, что он Соломон.
— Значит, он все еще христианин?
— Он поклоняется всем богам, — ядовито ответила Брида. — На всякий случай.
— Рагнар объявит себя королем? — спросил я.
— Он этого не говорит, — мягко сказала Брида.
— А тебе бы этого хотелось?
— Я хочу, чтобы Рагнар нашел свою судьбу, — проговорила она, и в ее словах было что-то зловещее.
Той ночью был задан пир. Я сидел рядом с Бридой, и ревущий огонь освещал ее сильное, смуглое лицо. Она смахивала на Скади, только была старше. Обе женщины распознали сходство и немедленно ощетинились враждебностью.
Арфист играл у стены зала, напевая о том, как Рагнар совершил набег на Шотландию, но слова тонули в шуме голосов. Один из людей Рагнара, шатаясь, пошел к двери, но его вырвало раньше, чем он выбрался на свежий воздух. Собаки подбежали, чтобы подлизать рвоту, и человек этот вернулся за стол и крикнул, чтобы ему подали еще эля.
— Нам здесь слишком удобно, — сказала
— Это плохо?
— Рагнар счастлив, — сказала она слишком тихо для того, чтобы ее услышал любовник.
Рагнар сидел справа от нее, а рядом с ним — Скади.
— Он слишком много пьет, — сказала Брида и вздохнула. — Кто бы мог подумать?
— Что Рагнар любит эль?
— Что ты будешь таким испуганным.
Она рассматривала меня так, будто думала, что видит меня в последний раз.
— Рагнар Старший гордился бы тобой, — сказала она.
Брида, как и я, выросла в доме Рагнара. Детьми мы держались вместе, потом стали любовниками, а теперь были друзьями. Она была мудрой, в отличие от Рагнара Младшего, порывистого и горячего. Но у Рагнара хватало здравого смысла, чтобы доверять мудрости Бриды. Ее великим сожалением было то, что она была бездетна, хотя у Рагнара имелось достаточно незаконнорожденных детей. Одна из них помогала прислуживать на пиру, и Рагнар схватил девчушку за локоть.
— Ты моя? — спросил он.
— Твоя, господин?
— Ты моя дочь?
— О да, господин! — радостно ответила она.
— Я так и думал, — сказал он и хлопнул ее по заду. — У меня получаются хорошенькие дочери, Утред!
— И верно!
— И отличные сыновья!
Он улыбнулся со счастливым видом, потом громко рыгнул.
— Он не видит опасности, — сказала мне Брида.
Только она в зале не улыбалась, но Брида всегда серьезно относилась к жизни.
— О чем ты рассказываешь Утреду? — спросил Рагнар.
— О том, как в этом году болел ячмень.
— Значит, купим ячмень в Эофервике, — беззаботно сказал он и снова повернулся к Скади.
— Какой опасности? — спросил я.
Брида снова понизила голос.
— Альфред сделал Уэссекс могучим королевством.
— Да.
— И он полон притязаний.
— Он не проживет долго, — сказал я. — Поэтому его притязания неважны.
— Значит, он старается ради сына, — нетерпеливо проговорила она. — Он хочет распространить правление саксов на север.
— Верно.
— И это несет нам угрозу, — свирепо сказала Брида. — Как он себя называет? Король Ангелкинна?
Я кивнул, и она нетерпеливо положила ладонь на мою руку.
— В Нортумбрии более чем достаточно тех, кто говорит на английском языке. Он хочет, чтобы здесь правили его священники и грамотеи.
— Верно, — повторил я.
— Поэтому их нужно остановить, — просто проговорила Брида. Она пристально посмотрела на меня, ее глаза метались, ловя мой взгляд. — Он не послал тебя, чтобы шпионить?
— Нет, — сказал я.
— Нет, — согласилась она, играя с куском хлеба, и, оглядывая длинные скамьи, полные ревущих воинов, сурово сказала: — Все просто, Утред. Если мы не уничтожим Уэссекс, Уэссекс уничтожит нас.